– Ты так в этом уверена? – узкие губы растягиваются в улыбке, нет, скорее ухмылке, от которой хочется отшатнуться. – Зря. Это была лишь разминка. Когда я получу всё и закончу, ты об этом узнаешь первой.

Смотрю в непроницаемый синий лед и понимаю, что не шутит. Действительно всё решил. Для себя. И за меня. И прежде чем успеваю что-то ответить, он протягивает мне широкий толстостенный стакан, на треть наполненный темно-коричневой жидкостью.

– Держи.

Догадаться, что внутри алкоголь, не составляет труда. Медленно качаю головой, отказываясь принимать щедрое подношение, и вздрагиваю, когда горячая ладонь обхватывает мое запястье. Сомов уверенно вкладывает фужер в ледяные пальцы и накрывает их сверху своими, помогая удержать и не расплескать.

Не сопротивляюсь, лишь вопросительно хмурюсь, гипнотизируя место нашего соприкосновения.

– Пей, – следует новый отрывистый приказ.

Не реагирую. Алкоголь для меня в таком состоянии – это перебор. И так после суточной смены еле на ногах стою, а после пережитого стресса хочется забиться куда-нибудь в уголок, свернуться клубочком и исчезнуть минимум на двенадцать часов. А все вопросы и проблемы решать лишь отоспавшись.

Олег будто предвидит реакцию, лишь коротко хмыкает и настойчиво подталкивает мою руку, направляя фужер к губам. Отказаться не выходит. Делаю небольшой глоток и тут же задыхаюсь. Горло опаляет огнем. На глазах выступают слезы, закашливаюсь и сгибаюсь пополам, прикрывая рот.

Ничего удивительного. Никогда не умела пить крепкие напитки.

– Не… – сиплю, но договорить не выходит.

– Еще. Давай. И не спорь. Тебе надо, – следуют друг за другом отрывистые предложения.

И стекло вновь касается губ. В покое меня оставляют, лишь когда вся огненная жидкость оказывается внутри. По телу мгновенно разливается тепло, мандраж отступает, щеки опаляет румянцем, а в голове слегка шумит.

На голодный желудок да после пережитого шока почти сразу пьянею, улавливая в себе первые признаки заторможенности.

– Не надо было, – шепчу, заглядывая в равнодушные холодные глаза.

И на секунду мне кажется, что в них проскальзывает теплая искорка.

Напилась, отмахиваюсь от наивного видения и прикусываю губу.

***

– Иди в душ, Женя, – произносит Сомов, отходя к комоду, чтобы поставить пустой стакан. – Потом можешь лечь спать.

Щедрый какой.

Молча провожаю его уставшим взглядом и подтаскиваю к себе поближе покрывало. Ползать вокруг кровати, чтобы собирать разбросанные и порванные вещи – выше моих сил. Ходить голой – неприемлемо.

– Я. Пойду. К себе. Домой, – произношу отдельно каждое слово.

Не то чтобы его выбесить хочу. Скорее, чтобы не проглотить половину букв. Первый показатель того, что я пьяна – нарушение чистоты речи. Вот такой вот яркий аргумент. Язык перестает слушаться.

Неграциозно сползаю с постели и морщусь. Боль между ног дает о себе знать тянущими неприятными ощущениями. А душ – да – сейчас жизненно необходим.

– А я думал, ты устала, – нехорошо усмехается Олег, приближаясь. И на целую секунду я пропускаю мысль, что мы сможем договориться… пока его новая фраза не сгоняет с меня все краски. – Что ж, это даже хорошо, значит, сможем продолжить.

– Что ты собрался делать? – взвизгиваю испуганно, когда он легко, как пушинку, вскидывает меня на плечо и для надежности кладет свою лапищу на зад, обхватывая бедро. – Отпусти немедленно.

– В ванной отпущу, – следует веселый ответ.

Я же охаю, потому что висеть вниз головой – жуткое удовольствие: страшно неудобно и просто страшно.

– Это тебе не понадобится, – заявляет Сомов, без усилий вырывая из слабых рук покрывало и не глядя откидывая его в сторону, а спустя минуту сгружает меня на кафельный пол просторного санузла.