Непослушной рукой дотягиваюсь до ткани и скованными неверными движениями очищаю кожу.

Внешне.

Внутренне же, кажется, что это пятно так и остается на месте, как несводимое клеймо, как личная метка Сомова, кричащая что он тут был.

– М-можно я пойду? – спрашиваю негромко, еле разлепляя словно чужие губы.

Не знаю, с чего вдруг решаю, что действовать самостоятельно – встать, одеться и уйти – чревато опасными последствиями. Не могу определиться, откуда идет это понимание. Но интуиция вопит, как сирена, что один неверный шаг, и недавние события легко найдут продолжение. И не факт, что они не понравятся мне еще сильнее.

Сомов и раньше меня настораживал серьезностью и шлейфом опасности, что окружает его, как вторая кожа. Но сегодня…

Мне страшно анализировать произошедшее, оно настолько нереально, что кажется горячечным бредом переутомившегося мозга.

Кажется… пока я не закрываю глаза и не вижу перед собой жесткую линию губ, раздувающиеся крылья носа, пронзительный темно-синий взгляд, стремящийся проникнуть внутрь в то время, пока он хладнокровно, нагло и уверенно раз за разом вбивается в мое тело.

Сглатываю и стараюсь запихнуть яркие видения подальше. Но куда там… Фантомно я его до сих пор внутри ощущаю, будто он и сейчас продолжает терзать тело, и от этого внутренние мышцы напрягаются и простреливают спазмом.

Накрывает ощущением, что мой мир вновь раскалывается на части, а я не успеваю ориентироваться. Замираю в нигде, чувствуя себя бесправной песчинкой.

Нет. Так нельзя. Сначала надо добраться до своей квартиры, а уж потом. Потом оцепенение растает, как дымка поутру, и меня накроет.

– Пожалуйста, – добавляю, прислушиваясь к неясному шороху и звону стекла сзади.

Даже спиной ощущаю, что он за мной наблюдает. Скользит ленивым взглядом по телу, касается кожи, пересчитывает позвонки, оглаживает плечи, зарывается в волосы и впивается в затылок.

Минута тишины кажется часом, в который я забываю, как дышать. Вроде бы свободна, могу двигаться и… не могу. Сомов уже доказал, что наши силы не то что неравны, даже рядом не стояли. И он легко сломает меня одной левой, если на то будет его интерес. Или принудит, навяжет свое желание.

Поэтому спрашиваю. Аккуратно. Молясь, чтобы он согласился. Чтобы отпустил.

– Можно, – раздается спокойный, густой баритон, от которого кожа покрывается мурашками.

Не успеваю с облегчением выдохнуть, как следует продолжение. – Сходи в душ. Вторая дверь по коридору.

Новая волна страха прокатывается вдоль позвоночника, обжигая льдистым холодом. Передергиваю плечами, стараясь скинуть напряжение, и не выходит. Меня ведет, будто силы почти на исходе.

– Я хочу к себе, – осмеливаюсь воспротивиться и отшатываюсь, когда Сомов внезапно появляется не просто в поле видимости, а рядом, буквально в шаге.

Он передвигается совершенно неслышно и потому, прежде чем опустить взгляд, отмечаю, что он так и не оделся. Но смущает меня не его подтянутое мускулистое тело, а та огромная часть, что до сих пор продолжает гордо вздыматься. Будто не он всего пару минут назад получил разрядку. Будто произошедшего ему было мало. Будто он вновь готов идти в бой.

– Не выйдет, Женя, – произносит все также спокойно.

И не так одновременно.

Становится ясно – спорить бесполезно. А в меня бес вселяется. И я пробую расширить границы дозволенного.

– Но ты же уже получил всё, что хотел.

Слегка повышаю голос, не успевая спрятать истеричные нотки. Нервное напряжение прорывается помимо воли. Дыхание учащается, а в груди растет колючий ком. Пока не растеряла остатки смелости, вскидываю голову и упираюсь в прямой немигающий взгляд.