– Рита уснула, а я вот перебрал в памяти тех, у кого ко мне могли быть претензии. Или, как вы выразились, кто мог быть недоброжелателем, – начал Преснепольский.

– И? Каков результат? – спросила я.

– Так вот, недоброжелателем его можно назвать разве что с натяжкой, но конфликт все-таки произошел. И в нем были угрозы в мой адрес, – сказал Владислав.

– Так что же вы об этом молчали?! – воскликнула я.

– Дело в том, что угрожал мне не враг в прямом смысле этого слова, понимаете?

– Понимаю, но все-таки угроза-то ведь была? – еще раз спросила я.

– Да, была, – подтвердил Преснепольский.

– А вы, получается, о ней и подзабыли?

– Ну… да, – кивнул Владислав.

– Но как же так? – продолжала я допытываться.

– Ну, потому что не воспринял, собственно, как угрозу. Подумал, что это все несерьезно. Дальше ведь ничего такого не последовало. Вот я и решил забыть об этом эпизоде, – объяснил Преснепольский.

– Так, а когда я спросила вас о недоброжелателях, шантаже и прочем, то вы вспомнили-таки этот эпизод? – спросила я.

– Да, – кивнул Владислав.

– И все? – я с удивлением посмотрела на мужчину.

– Что «все»? – не понял он.

– То есть вы сейчас констатировали факт, что был инцидент, в котором вам угрожали и который вы решили вычеркнуть из памяти, потому что он доставлял вам дискомфорт. А дальше-то что? Вы мне сейчас сказали об этом только в порядке информации, Владислав Семенович? Я вас правильно поняла? – с некоторым раздражением спросила я.

– Ну, а что вы хотите от меня, Татьяна Александровна? – с недоумением в голосе спросил Преснепольский.

– Владислав Семенович, вы что, на самом деле не понимаете? – я уже начала терять терпение. – Значит, вы считаете, что совершенно необязательно рассказать о том, кто вам угрожал, как именно и из-за чего произошел конфликт?

– Я могу назвать имя человека, от которого исходила угроза. Правда, он угрожал, по большому счету, не мне, – сказал Преснепольский.

– Час от часу не легче! Владислав Семенович, может быть, вы уже прекратите говорить загадками? Дело ведь очень серьезное, неужели вы не понимаете? – спросила я.

– Естественно, я это понимаю, Татьяна Александровна, – довольно резко произнес Владислав.

– В таком случае, теперь уже я не понимаю, почему мне приходится тянуть из вас каждое слово буквально клещами. Почему вы не хотите рассказать все как есть? – спросила я.

– Ладно, я готов назвать имя того, кто мне угрожал. Это Геннадий Смолянинников, – с большой неохотой наконец произнес Владислав.

– А кто он такой, этот Геннадий Смолянинников? – спросила я.

Владислав тяжело вздохнул:

– Татьяна Александровна, видите ли… этот случай затрагивает еще одно… лицо.

– И что из этого следует? – спросила я.

– То, что я не смогу вам… рассказать всего, что тогда… произошло, – едва выдавил из себя Преснепольский. – Вы меня понимаете?

– Я все пытаюсь вас понять, Владислав Семенович, но честно вам скажу: у меня это плохо получается. Вы сами-то понимаете, что происходит? У вас пропал маленький ребенок, дочка. Ее все ищут: и полиция, и волонтеры, и соседи, и просто люди, к которым мы обращаемся. Более того, полиция ищет причину, по которой могло произойти похищение, мы обсуждаем все версии, которые могут быть. Но для этого нам необходимо знать все! Понимаете, абсолютно все! А вы вдруг заявляете, что не можете рассказать о том, что произошло и почему вам угрожали! Ну, поймите же вы, что на кону стоит жизнь вашего ребенка! Я уже просто не знаю, как с вами еще разговаривать! – в сердцах воскликнула я.

– Да все я понимаю, Татьяна Александровна! Не думайте, что я настолько туп или глуп! – тоже начал выказывать эмоции Владислав. – Просто я сейчас нахожусь… как бы это выразиться… между молотом и наковальней.