Раз. Два. Достаточно.

Он улыбнулся, пробрался через разделявшую их толпу, встал совсем близко и громко произнёс:

– Раз видеть вас в добром здравии, княжна.

Марго ошарашенно на него посмотрела:

– Ты сошёл с ума?

– Я закрыл нас, – с усмешкой сказал он. – Никто нас не слышит и не видит. Все смотрят через нас.

– Ну ладно, – пробормотала Марго. – Но больше так не делай! Не хватало ещё, чтобы пошли слухи… Нам тут ещё учиться…

– Как скажете, княжна.

– Не называй меня княжной!

– Хорошо, – покладисто сказал он. – Буду звать тебя Маргариткой.

– Гоша, нет!

Его улыбка потеплела:

– Ты помнишь моё имя?

– Помню, – буркнула Марго. – Но теперь сделаю всё, чтобы забыть.

– У тебя не получится меня забыть, Маргоша. Я незабываем.

Она рассмеялась:

– Какой самоуверенный волчонок! Я могу применить мантру забвения к самой себе…

– Моя Маргаритка освоила высшую магию? Горжусь. Искренне горжусь.

– … или к тебе! – угрожающе завершила свою речь Марго.

– У тебя ничего не выйдет, цветочек, – фыркнул Гоша. – Никакие мантры на меня не подействуют, ты не пробьёшься через мою защиту.

Это прозвучало как вызов. Наверное, это и было вызовом.

Марго прикусила губу:

– Хочешь поспорить?

– Хочу, – сказал он и протянул ей руку. Она протянула свою, и их пальцы соприкоснулись. – Спорим.

Тогда она проспорила, а вот в следующем споре – Марго уже не помнила, о чём именно он был – выиграла. Затем был третий, четвёртый, пятый… Гоша вообще очень быстро стал самой важной частью её студенческой жизни. Кроме их не совсем серьёзных споров были, разумеется, и настоящие ссоры, и бессмысленные пикировки, и совместные с одногруппниками прогулки и вылазки в бары, и помощь друг другу на экзаменах – умение общаться без слов и звуков, не обращая внимания на разделяющие их стены, очень помогало. И иногда, очень редко, они с Гошей сбегали ото всех и отправлялись к нему домой – в шикарную квартиру, купленную князем Тамбовским для своего единственного и любимого сына – чтобы болтать ни о чём, есть чипсы и смотреть глупые человеческие сериалы. Не лучшее поведение для будущей главы рода, но Марго, во-первых, доверяла Гоше на сто процентов, а во-вторых – утешала себя тем, что об этом никто никогда не узнает.

А потом, спустя полгода, она поняла, как сильно ошиблась.

Отец узнал.

Как, от кого? Кто мог ему рассказать, что они с Гошей дружат? Марго не понимала этого, но, кажется, отец обо всём узнал, потому что прилетел в Москву для серьёзного разговора, во время которого взял с неё обещание вести себя прилично и держать дистанцию с младшим Волковым.

И она, скрепя сердце, мягко и осторожно свела дружбу с Гошей на нет.

Он ни на чём не настаивал. Сделал вид, что ему всё равно – а может, ему и было всё равно? – и сразу же ушёл с головой в общение с людьми.

А Марго… Марго осталась одна.

Нет, конечно, у неё были знакомые, были парни, которые недвусмысленно давали понять, что не против перейти к более серьёзным отношениям, и она вполне могла себе это позволить – никто из Истинных не относился к людям всерьёз, и в последние десятилетия даже секс до свадьбы, если это был секс с обычным человеком, не считался чем-то предосудительным. Просто опыт. Развлечение. Аура не запачкана чужой, значит, ничего страшного.

Но Марго, воспитанная в старых традициях, даже если бы и захотела, не смогла бы перешагнуть через свои принципы.

Наверное, именно поэтому так и получилась, что на вечеринке, устроенной после завершения летней сессии в небольшом открытом кафе на набережной, Марго вдруг оказалась сидящей в полном одиночестве в дальнем углу стола. Все остальные одногруппники разбились на маленькие группки по интересам, а она… ей не было интересно. Ей было скучно. Невыносимо скучно.