После ужина я решил посмотреть телевизор. Зал, в котором был телевизор, оказался запертым. Я пошёл за ключом к Вале, и опять помешал им. Денис массировал ей грудь, страстно целовал в губы.

– А дверь, конечно, закрыть было трудно, – нагло сказал я.

Валя поднялась с дивана, пунцовая, возбужденная, поправила платье.

Она тоже изъявила желание посмотреть телевизор. Мы сидели на диване втроём, – она сидела между мной и Денисом.

– А что у тебя часы так странно показывают? – она взяла мою руку и посмотрела на часы. – Сколько сейчас времени?

– Это московское время.

Город Горький, в котором я живу, и Москва были в одном часовом поясе. Разница с этой местностью была шесть часов. Я прибавлял шесть часов, получалось местное время.

– Переведи часы, а то запутаешься, – посоветовал Денис. – У меня знакомая в Новосибирске подсчитала, что поезд придёт через три часа по новосибирскому времени. А у самой часы показывали читинское время. Как хорошо, говорит, у нас в запасе три часа. Поехала в город. И опоздала на поезд!

Я специально не переводил часы на местное время: расписания движений поездов, самолетов были даны по московскому времени.

– Ты живёшь один? – Валя спросила меня, зная о том, что я живу один в двухместном номере.

– Один.

– Ну, так я приду.

– Приходи.

– Я шучу! А сколько времени? – теперь она обратилась к Денису, взяла его за руку, посмотрела на часы. – Без двадцати. А почему вы молчите? Ну, так правда? – она опять подмигнула. – Я приду! А сколько времени? Я пошла!

Денис проводил её жадным взглядом:

– Я уже разложил её на диване. Всё! А она говорит, попозже. Ну, попозже, так попозже! Она же бухая. Ты не заметил?

Денис куда-то ушёл. Наверное, к Вале. А я пошёл в свой номер.

Задержался я в этом посёлке. Но завтра меня здесь не будет, – уеду на вечернем поезде. Мне предстоял завтра неприятный разговор с товароведом. Они нарушили правила хранения. О какой гарантии может идти речь? Чем дольше телевизоры будут храниться на их дырявом складе, тем больше будут портиться. Похоже, эти сто двадцать телевизоров зависли у них навсегда.

Игорь Семёнович Белоусов, пожилой мужчина, с серыми живыми глазами, красными прожилками на мясистом носу и дряблых щеках, угостил меня свежим, крепким чаем, шоколадными конфетами. У него был самодельный электронагреватель, от которого вода в стакане закипала очень быстро. Случай свёл нас в крупном забайкальском городе Чита, гостинице «Ингода». Большое окно нашего двухместного номера выходило на кинотеатр «Удокан», улицу с магазинами.

Был тёплый августовский вечер. Город светился окнами квартир, уличными фонарями, неоновыми вывесками, красные, зелёные, синие блики которых густо, насыщенно отражались на асфальте.

Мы пили чай за столом напротив друг друга. Он говорил о бесхитростных, обычных вещах. Ему надо к дочери в Краснокаменск, районный центр Читинской области. Раньше он тоже жил в Краснокаменске, а когда ушёл на пенсию, переехал в Саратов, город на Волге, в пяти тысячах километрах отсюда. Я слушал его невнимательно, но вдруг насторожился: он начал рассказывать интересно.

– Вызывает меня к себе Бубнов, собирайся, говорит, поедешь в командировку на месяц. Там, говорит, два экскаватора. Своих механиков нету. Отладить машины некому. Я отвечаю, что я один не справлюсь за месяц, что нужен помощник. «Бери кого хочешь!» Я взял Андрея Куликова. Он сразу обрадовался: «Спасибо, Семёныч! А куда ехать-то?» Сам знаешь, лишь бы уехать куда-нибудь подальше! Собрались мы, сели на самолет. И через два дня были в Краснокаменске. Поселились в общагу. Первый день, как всегда, конечно, пили. К работе приступили на третий день. Осёвка, центровка, поворотный круг. Надели гусеницы. Сам знаешь. Управились с работой за два месяца. Вызывает меня Онищенко. Думаю, зачем вызывает? «Ты знаешь, – говорит мне, – оставайся у нас. Оклад хороший. Нам специалисты нужны». – «Не могу, Василий Петрович, надо посоветоваться с женой. У меня большая семья. Вся жизнь пойдёт кувырком. Представляете? У меня, понимаешь, жена, две дочери, я сам, мать, отец». Мать и отец жили в Саратове. Это я до кучи, чтобы, значит, получить трёх-четырехкомнатную квартиру, если что. «Какой разговор, – согласился Онищенко, – сдадим первый дом, – выберешь любую квартиру!» Вернулся домой. Жене, мол, так и так, собирайся. Жена: «Я никуда не поеду!» Вопрос решённый, говорю, уеду один!