Заминка произошла лишь однажды. Когда мы проходили Сосны, я направила лошадь по обочине дороги, а Рыжуль решил, что нам проще пройти по лесной тропе. Я не стала спорить, подумав, что вопрос, в общем, не принципиален. Свернули мы в лес, прошли немного, как путь преградило упавшее дерево. Такое огромное, что ни перешагнуть, ни обойти было невозможно.

Только если прыгать. Рыжуль посмотрел на дерево, на меня, внимательно обнюхал бревно, на мгновение задумался, решая, что делать, потом тяжело вздохнул, развернулся, потопал обратно и пошел по обочине, как я и предлагала в начале.

Вспоминая этот переход, я думаю, что именно тогда во мне зародилось бесконечное уважение и благодарность к этому коню. Который мог быть каким угодно: иногда капризным, непослушным, упрямым, как ослик, привередливым, но, если было НАДО, действительно надо – он не подводил никогда. Даже если было тяжело, нестерпимо. «Невозможно? – как будто говорил он. – Да брось, мы же еще не пробовали! Вот увидишь, мы справимся!» И – мы справлялись. И именно это, наверное, я назову настоящей лошадиной душой.

Шли мы долго, почти 4 часа – Рыжуль все еще был слабеньким, поэтому я его не торопила. К концу путешествия было видно, что он ужасно проголодался, то и дело взглядывал на траву, но ни разу не потянулся за ней, даже не замедлил шаг. Лишь когда мы проходили мимо кукурузного поля, он не выдержал: срывал стебли и жевал их на ходу, а кукурузина забавно болталась вверх-вниз, как огромная сигара, с которой он из баловства решил поиграть. Только на лугу перед домом, возле которого ему предстояло провести следующие 8 месяцев, когда я, наконец, выдохнула и расслабилась, Рыжуль объявил привал и с жадностью накинулся на траву. Но это не страшно, ведь мы уже были на месте.

А.И., вышедший нам навстречу, увидев коня, только ахнул:

– Ой, какой страшный!

Сейчас, оглядываясь назад и вспоминая Рыжульку в более поздние лучшие времена, я понимаю, что он был прав. Но тогда… Тогда я ужасно обиделась! Как, мой конь, уже не хромой, с исчезнувшим хребтом и почти пропавшими ребрами, у которого не течет из носа и почти не мучает кашель – страшный???!!! Да он ого-го какой! Самый лучший! И мы еще всем покажем, правда, Рыжуль?

Рыжулька оторвал голову от травы и одобрительно фыркнул.

Так началась новая эра в нашей жизни.

Первый же день нашего пребывания на новом месте отметился неприятным происшествием.

Усадьба, при которой Рыжуленьке предстояло провести ближайшую зиму, находилась на краю деревни. И почти сразу за ней начинался замечательный луг, на котором мы и решили попасти лошадь. И, по совету А.И., привязали на цепь, рассчитывая, что уж на цепи запутаться шансов нет даже у него.

Поначалу все действительно шло прекрасно, так что я даже рискнула пойти в дом за курткой – неожиданно резко похолодало. А вернувшись, остолбенела от ужаса.

Правая задняя нога коня была обмотана цепью в районе путового сустава, да не просто обмотана, а притянута к голове, так что даже опустить плененную конечность на землю он не мог. Так и стоял на трех ногах.

Увидев меня, зверь оживился и заржал. А я, уговаривая его не шевелиться, стала осторожно, чтобы не спугнуть, подходить ближе. По счастью, он и не думал двигаться, стоял смирно. Освободив ногу, я осмотрела ее. Вроде ничего страшного – так, ссадина. Конь не хромал и вообще казался довольным жизнью. Призванный на помощь в качестве ветеринара А.И. сказал, что, мол, ничего страшного, заживет. Обработали на всякий случай ранку и решили, что обойдется.

А через несколько дней утром раздался звонок: «Рыжий из денника не выходит. И нога опухла в районе пута. Видимо, заражение пошло. Если его срочно не остановить, то…»