чем с силой волн,
близ грозных скал, сражаться.
Так птице легче на крыле стоять,
в порывах ветра устремляясь в высь,
но не сменить простор меж небом и землей
на заточенье в клетке.
Когда тебе так много лет,
но ты готов еще влюбляться,
ты вспомни молодость свою и
то лицо, которым любовался.
Твоя харизма
Ты рождена,
чтобы дарить безумство,
твоя улыбка,
поступь от Фламинго,
фигура-амфора, и полная вина —
всех возбуждает, увлекает
и сердце ритмом оглушает,
к себе маня.
От губ твоих нектар исходит,
чей аромат и шмель не знал.
А волосы,
ручьём струясь
по глади загорелого плеча,
изгибы талии,
в потоке сладострастных чувств,
нам предъявляют.
Всё дышит юности цветением
и луговым преображением,
когда ты утренней порой
в овале зеркала
овал бровей свой исправляешь
и птицы воздух оглашают
хоралом трелей озарных
в знак уважения к тебе.
Ты рождена,
чтоб жизнь продлить
и в силах старца укрепить,
и в детях счастие продлить.
Зачем ты рушишь мой покой и
взглядом ум мой отключаешь?
У пепла просишь ты тепла…
Даря безумство, счастье отнимаешь!
Рулетка катится в зеро
В любви свободна от обязательств,
всегда при форсе,
в новейшей джинсе,
каблук высокий,
чулочки в сетку.
Брют наливает ей каждый встречный,
в авто садится, отбросив шляпку
и мальчик юный,
забыв о школе,
встречает маму всегда с улыбкой.
Он знает, что не будет лучшей
и что мужчины напрасно курят,
бросая в урны измены женам.
Он будет взрослым и станет сильным.
С ним будет мама. Он не разлюбит.
И пусть сегодня она упрямо
листает судьбы случайных встречь,
ему понятна её забота —
уйти от чувства совсем забытой.
Казаться в центре – её мечта.
Но знать не может,
курносый мальчик,
что катит шарик опять в зеро.
Любовь не может без обязательств, —
Без обязательств она мертва.
Пряный запах твоей кожи
Не хочу бежать за юной,
лучше рядом постою:
вместе с пристани у моря
на волну я посмотрю.
Вдруг проснется отражение
лика чудного её
и мою руками шею
оно дерзко обовьёт…
И прижмутся остро груди,
мне опомниться не дав,
и бездонными глазами,
в волн пучину уведет…
Я готов бежать за юной,
несмотря все года,
не стоять, не ждать погоды
у всевидившей судьбы.
Я готов нырнуть в пучину —
прямо с пристани у моря —
светлой кожи запах пряный
может голову вскружить…
Сердце и разум
Не стоит
среди помыслов блуждать,
приобретая статус – несвободы.
Любовь лишь исцеляет от хандры.
Любовь, что озаряет
и побуждает красоту
в себя поверить!
Не стоит сердцу доверять,
коль нет уверенности в чувстве.
Влечение в тупик ведет, когда оно
послушно только телу.
Доверие питается средой,
в которой
сердце с разумом не спорят!
Штурм крепости
Случилось завтра.
Оно пришло.
Как ураган, сметая все.
ты не вошла, а ворвалась
в мое сегодняшнее время.
И нет начала у конца,
как нет исхода у кольца —
ты вышвырнула из меня того,
кем был,
тебя не зная.
Размеренность, расчет,
недосаждающий упрямством,
желанье выйти за барьер,
сурово явленный флажками,
афишу знавший наперед,
с билетом на галерке,
я жил неведая, что есть,
со мною где-то рядом,
созданье юное с косой
и беззастенчивой улыбкой,
которое взглянет и убьет
во мне расхлябанного парня.
Смущен. Нисколько.
Удивлен.
Другие есть получше.
Ан, нет. Запал серьезно.
Быть может перепутала она
меня с Ален Делоном? Красивая.
Немножко с наглецой,
но рамки знает, не суется.
Сама сказала:
«Я тебе другой не пожелаю.
С ней потеряешься в быту
и разобьется лодка.
А я водичку не люблю.
Ну разве что, —
на яхте с Ромой Абрамович…
Но он тебе не пара!
Возьмёшь меня пройти
три раза вкруг аналоя?
Детей бессчетно нарожу
и в люди выведу.
Бесспорно – в генералы – пацаны,
а дочки – все в Большом —
балета примадонны.»
…
Вот так, читатель дорогой,
случилось все сегодня или завтра.
Но стал я сам не свой,