— Так зачем, Степановна, работать? У меня всё есть. Дети привозят, заботятся обо мне, — и умным тоном добавила: — Я их наследством заинтересовала, вот и стараются.

— Для души, Валя, работай, для души. Безделье душу растлевает, а работа лечит.

— Да не мастерица я на огороде пахать. Спину после не разогнуть. Это у тебя всё ладно получается. У меня такого таланта нет, сама знаешь, — завистливо сказала соседка. Она всю жизнь бабушке завидовала и зависть свою не скрывала. — Это ты учёная. Знаешь много. А я-то что... что видела? Муж был пьяницей, да ну... вспоминать страшно.

— Эх, Валя, те времена давно канули в Лету, а ты всё прошлым живёшь. Пахать не нужно, работай в радость. А растениям нужна... любовь всему живому нужна.

— Эк, ты загнула…? — удивилась соседка. — Трава — она и есть трава. Любовь-то зачем ей? Солнце, вода, да погода правильная... чё там ещё... удобрения. Ты ж вроде грамотная, а говоришь как бабка-богомолка.

— Как знать… Много ли мы об этом мире знаем? — бабушка вздохнула. — Жила бы ты своей жизнью, а не в чужих копошилась. Некогда мне, Валентина, лясы точить, пойду.

— Снова ты, Степановна, мудрёно заговорила. Уже до старости дожили, а так я тебя и не поняла. Вот и Юлька, внучка моя, тоже не понимает твою Таньку. Видимо всё по кругу пошло.

Бабушка промолчала.

Если тётя Валя во что-то твёрдо верит, то смысла ей объяснять нет, даже если она и заблуждается. А позднее, если вдруг поймёт, что была не права, в рассказах за свою точку зрения выдавать будет уже правильную версию.

Чем-то Таню разговор этот зацепил, но что тогда имела ввиду бабушка, поняла она, когда уже сама стала работать. И для неё это открытие стало — жизненным кредо!

8. Глава 7. Мастерская деда Ивана

Если огород бабулино царство, то мастерская территория деда. Дед на все руки мастер: и гончар, и плотник, и столяр. За что не возьмётся — всё в руках «горит». Своей кузницы у него не было, но кузнечное дело тоже знал, да и дом мог поставить с пустого места.

Во дворе дедуля мастерскую построил, небольшую, но уютную, с окнами. Перед мастерской навес смастерил. Здесь у него инструменты хранились. В бочках глина отстаивалась.

Таня вошла в мастерскую — чистота и строгий, мужской порядок. В первой комнатке у входа стоит печь для обжига; у окна гончарный круг; на стенах полки висят, заставленные готовыми изделиями.

Керамику дед украшал разными способами: были у него и резные, лощёные изделия; и с чёрным обжигом; и с молочением.

А в зимние вечера к нему присоединялась бабушка. Лепить она не любила, но с удовольствием расписывала. Изделия у неё получались яркие, как картинки из детских книжек. Пользовалась бабушка природными красками.

Когда Таня у них жила, тоже любила лепить. Нравились ей игрушки, которые сама делала: тёплые, не похожие друг на друга, с характером. Старше стала, так и свистульки научилась делать.

Было весело. Бабушка, под настроение, песни пела. Дедушка про мастерство рассказывал:

«Глина, внучка, — говорил он, — разная, не всякая в гончарном деле сгодится. Мать Природа так задумала. Каждая глина для своего дела идёт, обжигается по-разному и разного цвета бывает, не чудо ли? В керамике, все силы природы собраны: огонь, земля, вода и воздух.

Но и это не всё, мало глину раздобыть, её ещё правильно приготовить нужно»

«А что, деда, нельзя просто лепить из той, что из земли накопали?» — спрашивала у него Таня.

«Так в том и секрет… видно так природой задумано, что б человек до ума доводил, да выводы делал, — смеясь, ответил ей дедушка. — Нужно усилие приложить, в каждом деле свои секреты имеются».