– Я же для тебя стараюсь.

Перед Алиной пришлось извиниться, но номер телефона Глеб у неё всё же взял. Алина ему мило улыбнулась, стрельнула злым взглядом в Тошина и удалилась, покачивая бёдрами.

– Не, она, конечно, симпотная. Но видно же сразу, что коза, – фыркнул ей вслед Тошин. – Стерва каких поискать.

– Много ты понимаешь.

– Куда уж мне.

Когда тишину прорезал громкий, дребезжащий звонок, оба вздрогнули – отвыкли уже. В универе пары начинались и заканчивались просто по времени.

– Блин, как в школе, – хохотнул Тёма. – Давай, что ли, хотя бы куда-нибудь скроемся, чтобы она нас всё же не спалила.

Они отошли вглубь вестибюля и встали за широкой квадратной колонной, откуда просматривались и лестница, и гардероб. Не прошло и минуты, как вестибюль заполонили юные художники.

Тошин заметно напрягся, сосредоточился, прильнул к колонне, осторожно выглядывая из-за угла. Глеба же, наоборот, разобрал смех. Эти шпионские игры – оно забавно, конечно, но как-то глупо. Прямо детский сад какой-то.

Толпа постепенно схлынула.

– Может, проглядел я её? – озадаченно бормотал Тёма. – Или не было её сегодня? Надо было у той козы, Алины, побольше расспросить…

Глеб стоял, привалившись спиной и затылком к колонне. Руки сунул в карманы, он молчал, но всем своим видом показывал, как ему скучно.

– Блин, зря свалил с философии… – выругался Тошин. – Похоже, точно её сегодня не было.

– Ну и пойдём тогда. Может, вызвоним эту Алину и в какой-нибудь кафешке засядем? Пусть подругу позовёт.

– Ну, неплохо так-то. Можем, в «Домино»…

– В пиццерию? Неее, увольте. Хоть куда, только не в пиццерию…

– Что, наелся пиццы? – усмехнулся Тошин. Он тоже уже расслабился, шагнул из-за колонны и вдруг резко отскочил назад. – Тихо! Вон она! Вишь, у гардероба стоит?

– Угу.

Девушка, больше похожая на подростка, вытягивала пуховик из окошка гардероба.

И правда, она никакая: тёмно-русые волосы стянуты в небрежный хвост, лицо самое обычное, блёкленькое такое, увидишь и в ту же секунду забудешь, сама одета в безразмерный свитер горчичного цвета и тёмные широкие джинсы, на ногах – ботинки на плоской подошве.

Девушка надела тёмно-зелёный пуховик, в котором утопала, замотала шею длиннющим шарфом, сверху нахлобучила вязаную шапку колпачком.

Глеб приуныл.

Такие девочки ему не то что не нравились, он их вообще как противоположный пол не воспринимал.

– Смотри-смотри, Глебыч, на свою суженную, – прыснул Тёма.

– Тоха, не хочу я с ней знакомиться. Она же просто караул!

– Да ладно тебе. Ну не модель, да. Но объективно – не кривая, не косая, не уродливая.

– Не нравится она мне. Чучело какое-то.

– Ну тебе ведь на ней не жениться, так что выдохни.

15. 15

После художественного училища Глеб с Тёмой поехали домой.

– Ты же хотел с Алиной… в кафе… подругу чтоб позвала, – напомнил Тошин.

– Расхотел, – мрачно буркнул Глеб.

Эта Саша Фурцева Глебу не понравилась настолько, что вообще на девушек смотреть сейчас не тянуло. Даже на таких соблазнительных, как Алина.

– Ну а чего ты ждал? Ты же мамашу её видел? – резонно заметил Тошин. – И к тому же, я предупреждал, что она не фонтан.

– Да там же не просто не фонтан, там откровенное чучело.

Они взяли "Жигулёвского" и вернулись в общежитие. По мере употребления разочарование жизнью отступало. И даже более – вновь возвращался азарт.

– Ну, посмотрел я на неё. А дальше?

– Дальше надо подстроить вашу встречу. Может, как-нибудь в кафе, в столовке…

– Нет-нет, только не там. Еда – это святое. Не хочу всяких ненужных ассоциаций потом. Да и как тут подгадаешь?

– Может, классику жанра замутим? Гопота её, типа, подловит, начнёт обижать, а тут ты, бесстрашный и могучий. Разгонишь гопоту, спасёшь бедняжку и... она твоя навеки.