– А, мож, как-нибудь по медицине можно откосить? Есть же какие-то болячки, с которыми не берут?

– Болячки есть, у меня их нет.

– А изобразить?

– Ну там тоже не дураки сидят. Так бы все и изображали. Не, это дохлый номер.

– Мда… – Тошин склонил вихрастую голову, почесал лоб. – Ну тогда, Глебыч, замути-таки с дочкой Фурцевой. Терять тебе всё равно нечего.

– Да противно это как-то, – скривился Глеб.

– Пфф. Ты чего? Забыл, что ты у нас аморальный подонок? – хохотнул Тошин. – Ну так соответствуй. И потом, Глебыч, выбор-то у тебя невелик.

– Может, у этой дочки есть кто-нибудь…

– Когда это тебя останавливало? К тому же, сильно в этом сомневаюсь. Говорю ведь – страшненькая она. Пристально я её, конечно, не разглядывал, но и так видно… замухрышка, короче. Кто на неё позарится?

– Зашибись! Мутить с замухрышкой... Всю жизнь о таком удовольствии мечтал. Да она ещё и дочь Фурцевой, которую прямо ненавижу… Одно только это уже делает твою замухрышку в сто раз уродливее.

– Ну, не знаю. У тебя что, страшных тёлок никогда не было?

– Не было, – честно сказал Глеб. – Этот экстрим, знаешь ли, не по мне.

– Да-а-а, – вздохнул Тёма, – мне так-то тоже такие не сильно вставляют, но что делать? Слушай, Глебыч, а ты это… накати перед тем, как к ней подваливать. Дело легче пойдёт. И не так противно будет.

– Да фигня всё это. Поприкалывались и хватит. Ни с какой дочкой мутить я не стану, так что закрыли тему, – Глеб отодвинул стул, со скрежетом шоркнув железными ножками по каменному полу. – Я в общагу. Ты со мной?

Тёма Тошин быстро вскочил, подхватил пакет и потрусил следом.

13. 13

С Тошиным Глеба связывала двухлетняя дружба и общая комната в прошлом.

Тёма приехал из Братска и поначалу мыкался по съёмным углам. Потом с деньгами стало совсем туго, и он выпросил комнату в университетском общежитии.

Вообще-то, в середине года шансы получить койко-место ничтожны – всё давно занято. Разве только уповать, что кого-нибудь отчислят. Но Тошину тут не повезло, потому что никого тогда не отчислили. Однако удача улыбнулась ему в лице Глеба. И не просто улыбнулась, а приветливо распахнула объятья.

Глеб как раз чинил старый дисковый телефон в вахтёрском закутке, когда пожаловал Тошин. Тогда ещё растерянный, даже пугливый. Ступал осторожно, как сапёр, и затравленно озирался.

Вахтёрша, баба Тоня, как раз куда-то отошла, попросив Глеба: «Ты тут, сынок, присмотришь, хорошо? Я на пять сек».

И в этом Тошину тоже подфартило. Через кордон бабы Тони он бы не просочился дальше вестибюля, получил бы правдивый ответ, что места все заняты и был бы отправлен вон.

Но Глебу было плевать на то, кто там входит-выходит, его занимали только проводки, капсюли, фриттер, клеммы. Такой вот допотопный аппарат, произведённый ещё в Союзе, попался ему впервые, но разобрался, что к чему, он быстро – законы физики во все времена одинаковы.

Несмелый Тошин спросил у него, заикаясь, где найти коменданта. Глеб, не поднимая глаз, небрежно указал отвёрткой нужное направление. И забыл бы, но Алла, комендант, обитала совсем рядом с вахтёрской, а голос имела громкий и зычный. Так что Глеб делал скрутку и волей-неволей слушал их беседу.

– Ну нет у нас свободных мест! – доносилось. – Нет! Ни одного. Откуда? Посреди февраля?

– Но мне негде… некуда… – лопотал второй голос.

– А я что? Где я тебе место возьму? Ты в деканат иди, там пусть думают.

– Там тоже говорят, что нет мест, надо в начале года…

– Так правильно говорят!

– Ну, может, можно, к кому-нибудь подселиться? Может, кто-нибудь согласится…

– К кому? – усмехнулась Алла. – Кто согласится? Сам-то понимаешь, что сказал?