Потянет к себе, упадёт,
Теплея, прошепчет:
– У, грубый!..
Дыханьем парным обведёт
Мои захладевшие губы.
Петр I
Он смотрел на бегущие воды,
На холодный закат над рекой.
И текли друг за другом народы
Под его распростёртой рукой.
Он не видел небес над собою —
Были слишком они далеки.
Над рукою своей и судьбою
Распростёртой не видел руки.
«И, душой в тиши теплея…»
И, душой в тиши теплея,
С удивлением смотрю,
Как глядит в саду камея
На вечернюю зарю.
А заря глядит на гроздья
Виноградного огня.
Виноград глядит на звёзды.
Звёзды смотрят на меня.
«Наша доля – чудна…»
Наша доля – чудна.
Наше небо – высоко.
Наша чарка – без дна.
А душа – одинока.
«Буйный, бесшабашный…»
Буйный, бесшабашный
Ветер молодой
Загулял над пашней
И речной водой.
Силою играя,
Дури юной полн,
Пашнею по краю
Гонит стаю волн.
А над речкой узкой
Рассевает рожь…
Всё это по-русски.
Только грустно всё ж.
Этюд
Сквозь камышовые кусты
Летя на чистую свободу,
Сазаньи чиркают хвосты,
Закатом поджигают воду.
А на зелёном берегу
На фоне пожелтевших пашен
Гадает девочка в кругу
Размельтешившихся ромашек.
«В чём же счастье тогда на земле…»
В чём же счастье тогда на земле,
Если всё, что со мною случилось,
Колобком от меня откатилось,
Затерялось в остывшей золе
Веры, славы, любви и восторга?!
Но ведь что-то осталось во мне,
Если в небо гляжу долго-долго
И читаю в его глубине
Знаки гнева и знаки привета?
Это ж выше, чем счастье, мой друг,
Ощутить приближение света
И ступить за очерченный круг!
«Оцепенела от знойного света…»
Оцепенела от знойного света
И ожиданья трава.
Ждёт не дождётся любви и привета —
Жаркие шепчет слова.
Нету дождя. Не идёт, не окликнет.
И, увидав над собой
Ветер сжигающий, – к ветру приникнет
Всею своею судьбой.
«Сквозь дым далёких лет…»
Сквозь дым далёких лет,
Как луч прямого света,
Проявится привет
Любви… Откуда это?
Дыханье ждущих губ…
Какое счастье это
Гадать, кому я люб,
Не находя ответа!
«В урюпинской шали, бледна…»
В урюпинской шали, бледна,
Была ты, как свет, молода,
И сани летели, и кони.
И наши пылали года,
Как двойка по алгебре в школе.
Под шапками белых берёз
С тобой целовались до слёз.
И снег был, и кони, и сани.
И крепкий глазастый мороз
Нам души смущал прикасаньем.
Но где это всё, и куда
Умчались младые года,
В какие закаты, рассветы?!
…В урюпинской шали, бледна…
Но где ты, но где ты, но где ты?!
О грустное счастье, в бору
Смотреть одному на игру
Узоров на розовом снеге!
…И сани стоят на юру,
И кони застыли в забеге.
Признание
Не сомневаюсь
В искренности Вашей!
Скажу и нынче,
Годы отстраня, —
Нет и не будет
Солнечней и краше
Вас,
Не взглянувшей даже на меня!
«Наконец-то душу отпустила…»
Наконец-то душу отпустила
Боль глухая. Милая, прости,
Что не всё, о чём меня просила,
Смог я в этой жизни пронести.
Ну а жизнь – прошла неясной тенью,
Вот и оказалась не в чести.
Ты прости мне все приобретенья,
И прости, прости, прости, прости…
Купание
Весёлый ветер треплет волосы,
Свистит в свирельки камыша.
И тишиной реки и голосом
Любимой счастлива душа.
И это жаркое купание,
И ближе некуда – глаза,
И губ сладчайших лепетание,
И дождь холодный, и гроза!
«Не мерил…»
Не мерил
На чужой аршин
Любовь свою,
Твоё доверье. —
Я просто жил.
Тобою жил.
По мере сил.
Но – в полной мере!
«Мне не забыть тех давних зимних дней…»
Мне не забыть тех давних зимних дней.
Запыхавшись, мы в комнату вбегали,
И в холостяцкой комнатке моей
Буржуйку по-хозяйски разжигали.
Присев на корточки, смотрели на огонь,
Как он играл, как всё вокруг играло!
И горяча была твоя ладонь!
И ты от поцелуя замирала!
Частушка на два голоса
– Не решим никак с Танюшей,
– Не решим мы с Мишенькой:
– Целоваться нам под грушей
– Или же под вишенькой.
– Не хотим друг друга слушать,