Всего упала-то вода,
Но ведь с небес упала!
«На листке, боясь сорваться…»
На листке, боясь сорваться
В травно-пряную копну,
Три дождинки суетятся
И – сливаются в одну.
И она, помедлив грустно,
По листку скатилась вмиг…
Кап! – По шее быстро, шустро,
Прямо мне за воротник!
«Вечер. Сумерки. Луна…»
Вечер. Сумерки. Луна,
Словно девица, бледна,
Без любви и ласки
Строит миру глазки.
Миру сёл и деревень,
Городов, заимок…
А сама бросает тень,
Как платок на снимок.
Отпуск
Сергею Васильеву
Пить колодезную воду,
Слушать трав и листьев речь.
И небесную свободу
В сердце радостном стеречь.
Жить в лесу в простой избушке,
Ни о чём не горевать.
Утром ранним на опушке
Ягоду в лукошко рвать.
На закат смотреть, дорогу,
На ручья живую нить.
И учиться понемногу
И читать, и говорить.
«Скирды сена. Звёзды. Тишь…»
Скирды сена. Звёзды. Тишь.
Сплю на сене. Шорох. Стрёкот.
Вдруг мелькнёт ночная мышь
И крылом заденет локоть.
На неё махну рукой.
А во сне замечу: важен,
Пан-туман, пройдя рекой,
У скирды притихнул стражем.
И уснул, неверный, ведь,
Проморгав совсем некстати
Звёзд небесных круговерть,
Словно буковок в печати!
Воля! Счастье! Меж землёй
И далёкими звездами
В дымке сине-голубой
Сплю с открытыми глазами!
«Вода пропитала тяжёлую землю…»
Вода пропитала тяжёлую землю.
Иду по умытой водою траве.
Душой принимаю и сердцем приемлю
Спокойно струящийся дождь в синеве.
…Шагаю по лесу тропинкою зыбкой —
Усеяны каплями ветка и лист…
Проявится солнце – ответно с улыбкой
По солнышку в капельке каждой блестит.
«Предрассветной ранью…»
Предрассветной ранью
Возле шалаша
Кружит над геранью
Чистая душа.
Чище вздоха мяты,
Трелей соловья…
– Чья ты будешь? Чья ты?
– Всё ещё твоя!
«По дереву высокому ползу…»
По дереву высокому ползу,
От жизни той, оставшейся внизу,
До жизни поднебесной поднимаюсь.
…Сижу на маковке, счастливо озираюсь.
Небесная волнует высота.
Земная восхищает красота.
На лыжах
Короткий зимний день
Темнеет с неохотой.
Была, как Санчо, тень,
А стала – Дон-Кихотом.
И словно сам расту —
За тенью поспеваю.
Что видел за версту —
Вблизи обозреваю!
«Весна спешит, бежит ручьём…»
Весна спешит, бежит ручьём
За девочкой Алёной…
– О чём поёт она?
– О чём?
О радости зелёной!
Проталин карие глаза
Таращит в дни былые,
И как Алёна-егоза —
В просторы голубые.
Стожки соломы вороша,
Бросает их на прясла…
И, как Алёна, хороша,
А с ней – совсем прекрасна!
«Есть в запахе вечернего цветка…»
Есть в запахе вечернего цветка
Печаль и тайна. И его вдыхая
И к лепесткам губами припадая,
Отметишь вдруг: а жизнь-то коротка.
Но запах сей душе не объяснишь.
И ум пред ним робеет. И в томленье
Вдыхаешь вновь. Всю жизнь его хранишь.
И длишь, и длишь летучее мгновенье.
«Через гороховый стручок…»
Через гороховый стручок,
Песчинку, лепесток, соломину,
Через чернявую паслёнину
Ползёт бесхитростный жучок.
А я на корточках сижу
И на жучка в упор гляжу.
И он в глаза мне поглядел.
И – улыбнулся. И – взлетел!
«Слышу каждый вечер…»
Слышу каждый вечер:
«Ну и дурачок
Этот наш запечный
С вывихом сверчок.
Прыгает чего он —
Хочет воспарить?
Нет, с таким кручёным
Кашу не сварить.
Чем он горд, запечный
Маленький сверчок:
В лести не замечен?
В лжи не уличён? —
Скоро разобьётся
О земную твердь.
И чему смеётся? —
Плакать надо ведь.
И чего он значит
В жизни и судьбе?! —
Плакать надо». —
Плачу.
Но не по себе.
«Всё тише, всё спокойнее волна…»
Всё тише, всё спокойнее волна,
Напевнее, покатистее, глаже.
Уже не тянет камушки со дна,
И не грозится, не ворчит и даже,
Саму себя не в силах донести
До берега, спадает и легчает.
Но успевает пену нагрести
И скрыть рыбёшек пеною от чаек.
Купание в реке
Студёная – с ходу! – вода,
Улыбчивая, молодая,
Обхватит меня без стыда,
К груди головой припадая.