Закрыв глаза, Омар хотел с самого утра погрузиться в сон, чтобы как можно быстрее очутиться в Марселе. Его не раздражал громкий топот матросов и солдат на палубах и на пристани, не мешали ему и бесконечные перекрикивания между ними, ни даже проверка паровой машины.

Заснуть Омару не дали гулкий свист и звон колокола-дьявола, означавшие, что майор Жёв уже прибыл в порт. Встречали главного пассажира помпезно: толпа людей, машущих платками, более двух десятков гвардейцев, десяток полицейских, даже мэр Орана прибыл, чтобы проводить на несколько дней своего соправителя. Жёв ехидно улыбнулся, когда к нему подошел градоначальник. Обмолвившись парой фраз, они пожали друг другу руки, и майор поднялся на борт «Сен-Жоржа». Вся команда приветствовала Жёва радостными возгласами, что не могло не нравиться честолюбивому старику. Получив краткий рапорт от капитана корабля, Жёв отдал приказ к отплытию, а сам прошел в свою каюту. Капитан же громогласно крикнул несколько дежурных фраз, означавших готовность к отплытию. Все матросы, как муравьи, разбежались по палубам, занявшись каждый своим делом. Спустя несколько минут были подняты якоря, спущены паруса, рулевые развернули корабль по направлению ветра, паровая машина загудела, из трубы повалил темно-серый дым, гребные колеса начали движение и «Сен-Жорж» плавно отправился в путь.

Каюта, выделенная для майора, представляла из себя несколько относительно небольших комнат, с помощью смежных дверей соединенных с центральным кабинетом, у которого имелся панорамный балкон, а также потайная лестница как наверх, на капитанский мостик и рулевую рубку, так и вниз, на нижние палубы. Напротив балкона находился большой письменный стол, уже заваленный документами и картами. С левой стороны находились резной глобус и книжный шкаф, скудно наполненный всякой неизвестной писаниной. А справа от стола были двери, ведущие в личную каюту, являвшейся спальней. Туда Жёв в первую очередь и решил отправиться, дабы немного отдохнуть.

Море было спокойным, сила ветра была достаточна для того, чтобы «Сен-Жорж» мог идти на средней скорости и без раскрытия всех парусов и использования паровой машины на полной мощности. Солнце не палило своим жаром и светом, лишь согревало, поскольку с самого утра, как только корабль вышел из Орана, его преследовала плеяда туч, так и норовивших догнать и омыть всю эскадру из четырех суден, так как «Сен-Жоржа» по пути следования на достаточно крупном расстоянии сопровождали еще три корабля. На такой мере настоял лично генерал-губернатор Алжира, поскольку усилившаяся активность берберских пиратов, а также итальянских националистов у побережий Сицилии, Сардинии и Корсики не могла радовать совершенно никого.

Омару, как он очень сильно надеялся, все-таки позволили выйти на верхнюю палубу, но под обязательным присмотром конвоира. Его это обстоятельство совершенно не смущало, он привык уже быть под присмотром. Выйдя на свежий воздух, Омар понял, что уже, должно быть, поздний вечер 13 декабря, поскольку ветер еще дул сильнее, чем днем, да и солнце зашло далеко за горизонт, и лишь звезды с почти полной луной освещали путь «Сен-Жоржу». Бен Али очень нравилось наблюдать за звездами. Так он отвлекался от страшных мыслей по поводу будущего существования. Не жизни – существования. На палубе уже не было почти никого, и Омару от этого было еще приятнее – никто не будет мешать его тихому наблюдению. Конвоир отошел покурить, а впередсмотрящий не обращал внимания на араба, подошедшего к носу судна и вглядывавшегося поочередно то в звезды, то в морскую синеву, которая сливалась с постепенно чернеющим окружением – темнело, наступала ночь. В этой синеве мало что можно было увидеть, кроме тех же звезд и луны. Лишь глаза Омара ярким голубым светом маячили сквозь океанскую бездну. Простояв на носу корабля почти час, Омар решил вернуться в свою каюту, чем вызвал протяжный облегчительный вздох конвоира, но наконец-то мог смениться на посту и пойти спать. Омар был уверен, что на палубе появится также Жёв, но старик не пришел, а чем он занимался у себя в каюте – бен Али совершенно не интересовало. Однако приближающаяся неизвестность сильно пугала Омара. Где-то внутри себя он чувствовал, что боится, что не готов к существованию в метрополии. И странная личность некоего Пьера Сеньера пугала его не меньше. Все, у кого Омар пытался выяснить хоть толику информации о своем покупателе, наотрез отказывались говорить что-либо сколь-нибудь полезное и важное, ограничиваясь лишь фразами о том, что от него нет смысла бежать и что он убьет желание даже думать о возможном побеге. Это не внушало Омару совершенно никакого позитива. Вернувшись в каюту, он с грохотом упал на койку и наконец заснул.