– Интересный спорт. Надо порасспросить кого-нибудь о нем поподробнее. Назову для себя: аэроглайдинг. Хотя, может быть, у них есть свое и более мудреное название, – подумал про себя Вольга Всеволодович.

Вдруг он почувствовал, что к его ноге прижалось что-то теплое, маленькое, а в руку легла маленькая ручонка. Наклонившись, он увидел малыша, лет двух с половиной, который, уснув, сполз со скамейки на пол и улегся к нему на колени. Вольга Всеволодович подхватил малыша и, хотел было посадить на скамейку, с которой он сполз, но тут заметил, что на скамейке что-то шевелится. Это был крупный ежик, видимо, питомец малыша, который выполз из коробки и принюхивался, с любопытством поглядывая вокруг бусинками глаз.

– Это ваше хозяйство? – спросил, улыбаясь, Вольга Всеволодович бабушку, которая, заглядевшись на летающих спортсменов, совсем забыла про внука.

– Да, всё наше, вот пришли, за старшенького болеем. Видите, вон тот, в центре, на самом высоком трамплине. Тоже мой внучок, спортсмен, – с гордостью сказала бабушка, перехватывая уснувшего внука, который, раскидав ручонки, безмятежно спал, пуская слюни.

В проходе показался Пашка и призывно помахал рукой Вольге Всеволодовичу, приглашая на выход.

Они вышли из здания и направились куда-то чуть в сторону от проходной. Там в заборе была проделана калитка, к которой вела хорошо утрамбованная тропинка.

– Сейчас Костик с девушкой подойдут, – сказал Пашка и принялся громоздить возле калитки из наваленных кучей старых метел, швабр и досок некое подобие шалаша.

– Что ты делаешь? – полюбопытствовал Вольга Всеволодович.

– Я их сейчас разыграю, обвенчаю шутовским обрядом, а то такая красивая пара, а всё никак не решатся.

– Вот ты молодец! А ты отдаешь себе отчет, что для нейронной сети разницы между настоящим обрядом и шутовским нет. Ты закручиваешь карму, а ответственность ляжет на тебя. Готов её брать?

Серьёзность, с какой сказал эти слова Вольга Всеволодович, заставила Пашку остановиться.

– Проехали, – только и сказал он, сразу потеряв интерес и к бутафорскому шалашу и к розыгрышу.

В это время в проеме калитки показались Костик и девушка. Высокая, в сером пальто с капюшоном, невероятно красивая, будто сошедшая с полотен Боттичелли.

Её красота выявила причину избыточной суеты влюбчивого от природы Пашки.

– Здравствуйте, – мелодичным голосом сказала она и представилась, – меня зовут Ольга. Пойдемте, здесь неподалеку. Скульптор обещался к семи. Я ему сказала, что вы к нам из Москвы приехали, интересуетесь его работой.

Действительно, место, куда они все направились, было недалеко, метрах в пятистах. Вольга Всеволодович с интересом разглядывал довольно-таки монументальное сооружение, чем-то напоминающее триумфальную арку, в центре которой был расположен барельеф, скрытый натянутым серым полотнищем. Перед аркой, очевидно, для удобства созерцания, был установлен длинный стол с двумя широкими скамьями с двух сторон. Девушка откинула полотнище, и их взору открылся искусно исполненный барельеф, в нижней части которого был изображен Навуходоносор в виде фантастического зверя-человека, сросшегося с крокодилом, как сиамские близнецы, с пастью крокодила, кабаньим пятаком, клыками и хвостом крокодила. Туловище человека вырастало прямо из спины крокодила, сливаясь с ним в одно целое, вызывая тем самым крайне неприятное ощущение у зрителя. Лицо человека было гротескно искажено, один глаз выпучен, другой прищурен, вместо рта – огромная пасть, разверзнутая в крике то ли отчаяния, то ли боли. За Навуходоносором текла нескончаемая толпа таких же мерзких человекочудовищ, уменьшаясь до микроскопических размеров, делая барельеф чрезвычайно выпуклым, объёмным. Эта толпа вытекала из врат по виду средневекового города, окруженного высокими стенами и башнями. Над городом развевался стяг, на котором шла витиеватая вязь незнакомых букв.