Потом случился какой-то провал, как будто его на несколько минут выключили из мира. Когда он включился, то обнаружил на полях дорогого блокнота нарисованную божью коровку.

– Совершенно невозможно тут работать, – зло прошипел он, нажимая кнопку внутренней связи.

– Да, Борис Максимович, – тут же отозвался энергичный мужской голос.

– Подавайте машину, поедем в «Школково», – скомандовал Поленов, закрывая папку и выключая компьютер. Захлопнул ежедневник.

Тут в дверь боязливо-сбивчиво постучали. Так стучалась только Марина.

– Совершенно невозможно тут работать, – еще раз с раздражением прошептал Борис Максимович, а громко, во весь голос разрешил: – Входи!

Марина приоткрыла дверь, протиснувшись боком в образовавшуюся щель. И замерла, вопросительно уставившись.

– Ну, ты помолчать пришла или что сказать хотела?

– Ты ей сказал?

– Я ее подготовил, так сказать, – очень уверенным тоном уклонился от ответа Борис, хватаясь за портфель. – А ты донесешь подробности.

– А я смогу сказать все правильно, как надо? – засомневалась Марина.

– Даже если не сможешь, об этом не узнает никто, кроме тебя и нее, – усмехнулся Поленов, вставая из-за стола. – Ты представляешь, она хочет устроить здесь рай, из которого не захочется уходить, – глаза его иронично блеснули.

– Ах, не захочется, – протянула Марина и тоже улыбнулась, довольная тем, что на этот раз она поняла его шутку, а еще больше тем, что он шутит для нее.

Они с Борисом улыбались будто заговорщики, как не делали уже очень-очень давно, а может быть, и вообще никогда.

– Ты помнишь про журнал? – спросил Борис.

– Да-да, – отозвалась Марина.

– Если не обмишуришься, то, сама понимаешь, многое изменится, – Поленов подмигнул сразу двумя глазами, как умел только он, будто щелкнул затвором фотоаппарата. Это всегда на людей действовало успокаивающе.

Флора. Безвыходные ситуации все-таки случаются

Есть мимолетная, тающая красота в пространстве, где только что случилась близость. Кажется, воздух все еще дрожит, тени колеблются, тепло тел лениво растекается от места взрыва по всей комнате, радужные круги и пятна плывут перед глазами, будто веки все еще прикрыты. Когда я вернулась, такая красота в доме еще была. Он вдруг преобразился, стал уютным, радостным, моим. Окситоцин? И тут я вспомнила о Егоре. Нужно, чтобы хозяева скомандовали охране вернуть мне ноутбук и телефон.

– Вам сюда нельзя, – остановил меня охранник, когда я влетела в холл особняка. – Вы можете заходить в дом, только если вас пригласили или вместе с хозяевами.

– Мне срочно нужно поговорить с Борисом Максимовичем. Прямо сейчас, – потребовала я.

Меня усадили в кресло недалеко от входной двери и велели ждать. В холле гулял сквознячок, из-за него все вокруг зябко подрагивало и колыхалось: длиннющие шторы на огромных окнах, моя юбка и витой провод телефона спецсвязи с дисковым набором. Прошло где-то полчаса, прежде чем в дверях появилась… Марина. Она покрутила головой, оглядываясь в поисках прислуги. И увидев адъютанта, распорядилась: «Принесите черного чаю с зефиром в гостиную. Идемте, Флора».

Марина неспешно плыла сквозь комнаты, попутно проводя пальцами по полочкам и столешницам: проверяла, нет ли на них пыли. Я тащилась за ней, раздражаясь ее медлительностью.

Наконец мы дошаркали до громоздких кожаных кресел, выстроившихся полукругом возле камина, выложенного изразцовой плиткой с пестрым этническим рисунком. Устроились около низенького ломберного столика.

– Что стряслось? – разливая чай и сдерживая зевок, поинтересовалась Марина.

– Когда я вчера приехала, охрана забрала у меня ноутбук и телефон. Говорят, что здесь не положено иметь мобильники и компьютеры без особого разрешения хозяев, то есть без вашего. Вы можете распорядиться, чтобы мне вернули мои гаджеты?