Серый уже едва держался за край карниза. Вложив оставшиеся силы в рывок, она втащила его в окно и потеряла сознание.

Очнулась Ольга от боли, когда чьи-то неумелые пальцы пытались накладывать повязку на обожженную руку. Девушка с перепачканным лицом, обезображенным черными синяками и ссадинами, растерянно улыбнулась ей.

– Повязки только тем, у кого кровотечение,– раздался властный голос пожилой дамы, и девушка исчезла.

Ольга приподнялась на локте, ощущая ноющую боль во всем теле. Только теперь она вспомнила, что даже не осмотрела помещения, когда попала сюда, а это была просторная комната с аккуратными рядами картин на стенах и двумя проходами в такие же соседние залы, что выдавало в здании музей. Но, вопреки ханжескому и вычурно изысканному интерьеру, здесь было шумно и людно. У широких, с развороченными решетками окон толпились мужчины, которые очень организованно поднимали людей с улицы, где паника и давка достигли апогея, если судить по доносившемуся шуму. Тут же женщины пытались оказывать помощь раненым и переводили вновь прибывших в соседние помещения. Все это напоминало временный госпиталь, а стоны окровавленных людей, лежавших вокруг, только усиливали это ощущение. Хаос снаружи постепенно проникал внутрь здания, наполняя его неразберихой и угрожая в скором будущем таким же вероломным беспорядком.

Ольга вспомнила о Сером: его не было рядом, среди раненых, он не помогал втаскивать в окна людей – его не было нигде.

Вместе с воспоминанием о нем, вернулся и эпизод с их проникновением сюда. Холодная дрожь пробежала по телу, когда перед глазами встала картина разрывающейся на куски головы парня, который пытался влезть в здание.

Она убила человека!

Ольга запомнила все до мельчайших подробностей: как трещина расколола лицо бедолаги, как подобно смятой бумаге в нее провалились черты лица, как все эти осколки в сопровождении ярко-розовых брызг разлетелись в стороны, а мертвое тело вцепилось в прутья.

А потом она просто стреляла в людей! В жаждущих спасения, в молящих о помощи людей, беззащитных и невинных!

Ольгу вырвало.

Боль, испытанная при этом, казалось, убьет на месте, задушив спазмом рыданий.

– О нет!– услышала она над собой знакомый голос.– Только не сейчас!

Серый помог ей сесть, бережно поддерживая за спину.

– Все нормально, но тебе надо собраться. У нас нет времени на все это. Мобильная связь не работает. Но я нашел проводной телефон, и уже через три минуты на крышу здания сядет вертолет. Мы должны успеть к нему раньше, чем толпа.

– Но все эти люди…– пробормотала женщина, превозмогая конвульсии организма.

– Я помог им расчистить окна и организовал помощь тем, кто снаружи. Большего мы сделать не можем, а на вертолете только два места. Если пилот увидит на крыше кого-нибудь кроме нас, даже не сядет! Понятно? Билет только для нас. Мы находимся в центре беспорядков, и, возможно, это единственный шанс выбраться отсюда живыми. Слышишь стрельбу снаружи? У нас осталось уже две минуты, и, если потребуется, я потащу тебя силой.

Растрепанный вид, перепачканное лицо и промокшие от крови брюки нисколько не могли приуменьшить его уверенность в себе.

– Мой пистолет,– спохватилась Ольга, с трудом вставая.

– Он у меня. А теперь слушай: ты будешь бежать следом, не отставая. Я не буду оборачиваться – на это не хватит времени, но если я окажусь на крыше один, то не полечу, а вернусь за тобой, и тогда у нас не будет шанса выбраться… Это останется на твоей совести. Все! Побежали!

Эксперт выхватил оба пистолета и бегом бросился в соседнюю комнату, перепрыгивая через раненых. Он бежал через залы и коридоры, уже плотно заполненные людьми, если надо, бесцеремонно расталкивая и опрокидывая на пол встававших на пути. Ольга старалась не отставать, превозмогая боль в непослушных ногах, но все равно часто спотыкалась и наталкивалась на препятствия. Серый на ходу расстреливал замки и петли запертых дверей, вышибая их одним движением и ни на секунду не задерживаясь. И только когда они очутились на крутой лестнице, ведущей наверх, женщина услышала за собой топот десятков ног и крики: «Вертолет! Вертолет на крыше!».