Она плохо, так плохо помнила этот бой. Какие-то урывки.

Помнила просьбы о помощи Солни, которого черные клыки распороли напополам в одно мгновение. Помнила, как Рейветин бросился наперерез чудовищу и спас ее жизнь. Помнила, как страх не давал ей обратиться к своим силам, как во вспышке от Владыки Морей она увидела слившееся лицо-морду монстра, и как ее небьющееся сердце словно распространило холод по всей ее груди.

Двое погибли на ее глазах.

Помнила, как упала на песок, уворачиваясь, как оцарапали ее ветки острых пустынных кустов. Как солдаты отрубили бесполезные растущие из спины руки чудовища, давая ей время прийти в себя.

Ей удалось призвать на помощь Марку, в конце концов. В замершем мире она могла смотреть в морду этого существа не дольше, чем в хаосе текущего времени. Черное сердце сгустившейся тьмы находилось в самой голове – там, где изначально срослись в единый кошмар бедные жертвы.

Неста не смотрела, когда призывала силу Владыки Морей себе в помощь. Но она поняла, что это ей и не требовалось. У нее не билось больше сердце, но она ощущала биение чужой тьмы как свое собственное.

И, когда луч испепелил сгусток, монстра не стало, а она сама осталась один на один с Рейветином и его израненным подчиненным. А перед ними лежали тела Эшнили и Солни.

Помнила смутно, как обнимала Рейветина, то ли утешая его, то ли ища утешения для себя. Помнила, как они втроем, шатаясь, отправились обратно в Форт-Пэн, чтобы там найти помощь и вернуться за телами погибших.

Рейветин умолял ее не винить себя, но Неста не могла прекратить без конца прокручивать в голове, что если бы она среагировала сразу, если бы выхватила трезубец и нанесла удар мгновением раньше, ребята были бы живы. Но она оказалась не готова, и все же опрометчиво пошла с патрулем, думая, что может заменить рыцаря ордена. А что в итоге? Она даже не могла заставить себя вспоминать о случившемся без содрогающих ее спазмов и удушающих, подступающих к горлу комков.

Она хотела кричать и плакать, ее трясло и знобило в жарком хосеш-асадском воздухе. Она не слышала и не видела никого вокруг себя, и ей становилось хуже с каждой проходящей минутой. Ей казалось, что она сойдет с ума. Рассудок не справлялся.

Она даже не заметила, как к ней подошла Лидиа, как присела рядом с ней на песок, не обращая внимание, что это может испачкать ее атласное платье.

– Шшш, моя кассида, – позвала она, и ее теплая рука коснулась щеки Несты, слегка возвращая ее в реальность. Следом за прикосновением пришло необъяснимое ощущение спокойствия, мягкости и чего-то еще, чему Неста не могла найти слов.

Она встретилась взглядом с золотыми глазами Лидии, и тогда женщина коснулась ее второй рукой, обнимая ладонями лицо Несты.

– Все будет хорошо. Ты сильна, ты справишься.

Прикосновение вернуло ей хотя бы часть сознания, но этого хватило лишь на нервный всхлип.

– Как?.. – хрипло спросила Неста, не чувствуя в себе сил даже на эти слова. – Как мне продолжать, когда то… то, что я видела – только начало?.. эти… ужасы, это… это…

– Шшш, – вновь повторила Лидиа, и с ее мягкими касаниями возвращалось живое тепло. Она подалась ближе к Несте, и ее слова прозвучали только для них двоих: – Поспи.

А затем ее мягкие губы коснулись губ Нимнесте, принося с собой спокойствие и необходимое забытье.

Во сне все было мягче. Спокойнее. Синих бабочек было меньше, отчего бледное лицо напротив не так терялось за световой рябью. Он взял ее за руки – его руки были ледяными, мертвыми – и, когда он заговорил, звучал горше потери.

– Так быть не должно. Так быть не должно, понимаешь? Того, что ты видела.