– Мы отправились в путешествие, чтобы понять, кто мы такие, – ответил Зик. Сейчас мы знаем только то, что меня зовут Зик, а его Хурюк, и ничего больше.

– А нам известно, кто мы такие, – сказал голубоглазый ошон. – Но тоже отправились с Хурюком и Зиком, чтобы помогать им.

– Странная история, не знаю, что и сказать, могу только представиться: меня зовут поросенок-калачонок. Я особенный! У меня есть волшебный калач, который невозможно съесть. Сколько ни кусай его, он снова становится целым, поэтому я всегда сыт и доволен.

– И ты особенный?! – уточнил у поросенка-калачонка заяц-бубенаец. – Я был уверен, что особенный я.

– Хм, может, вы оба особенные? – поинтересовался Зик.

– Может быть, конечно, и оба, но тогда кто-то из нас должен быть самым особенным, и мне кажется – это я, – уверенно сказал поросенок и довольно прихрюкнул.

– Нет уж, извините, уважаемый владелец калача, может быть, вы и необыкновенный, но не побоюсь сказать, что ваш бублик не лучше моего бубна!

Поросенок уже глубоко вдохнул воздух, чтобы с растущим в нем негодованием ответить зайцу, как вмешался Хурюк.

– Стойте! Друзья, ваша дискуссия весьма интересна, но нам надо продолжать путь. Вы можете спорить долго, но очень трудно проверить, кто из вас прав! И вы хотя бы понимаете, кто вы такие, в отличие от нас с Зиком, так что мы пошли!

– А можно мне с вами? – неожиданно спросил поросенок.

– А зачем тебе с нами? – недовольно возразил заяц.

– Иначе мне так и не узнать, я особенный или вот этот… – сказал хозяин несъедаемого калача и посмотрел в сторону зайца.

– Ладно, пойдем с нами, – разрешил Зик, – по крайней мере, с тобой мы будем всегда сыты.

Внизу, у подножья холма, с которого спускались Хурюк, Зик, заяц-бубенаец, три ошона и поросенок-калачонок, на большой поляне располагалось фестивальное поселение лохматых бардаров.

Эти великаны размером с дерево всегда были хмурыми, потому что много думали.

Веселились бардары только тогда, когда пили дурман-воду, от которой они начинали горлопанить песни под гитару, собравшись вместе вокруг костра.

У великанов не было домов, где бы они жили.

Зато был один огромный тент, забравшись под который они у негаснущего огня все вместе ели еду из одного котла.

Общий навес был натянут между деревьев, стоявших по краям поляны.

Укрытие было сшито из сорванных с волшебных берез листьев размером с раскрытый зонтик.

Сшивать навес из этих огромных листьев было очень сподручно.

Под тентом бардары пережидали дождь, а когда погода была ясной, любили дремать на солнышке у деревьев по краям поляны.

Больше всего хмурым великанам нравилось сочинять песни с глубоким смыслом и петь их под огромную гитару размером с контрабас.

К сожалению, у всех бардаров был плохой музыкальный слух.

Однако это их нисколечко не расстраивало.

Хоть великаны всегда хмурились, они любили шутить, были очень добрыми и ничего не боялись.

Они считались самыми большими существами во всем Волшебном лесу, никто не мог причинить им вреда.

В тот момент, когда путешественники приближались к поселению бардаров, лохматые как раз сидели под тентом у костра и громко пели песню.

Смысл ее сводился к тому, как здорово, что все великаны вместе сегодня собрались.

Все собравшиеся с счастливым видом горлопанили эту песню, и лишь один молодой бардар сидел в сторонке, заткнув уши пальцами.

– Странно это как-то, – сказал Зик, – все поют, а вон тот сидит поодаль и заткнул уши.

– А я не удивлен, – сказал заяц-бубенаец, вжав голову в туловище и прижав уши, – звучит все это так, словно стадо быков-крюков мычит.

– Когда бардары поют, лучше к ним не подходить, – предупредил поросенок-калачонок. – Они начнут предлагать дурман-воду и приглашать вместе с ними петь песни. Если хоть раз попасть в такой круг, выйти из него потом будет очень непросто. Но самое опасное в том, что всю оставшуюся жизнь будет тянуть вернуться в него снова.