A я почему-то вскарабкался на будку без крыши, но зато с железной бочкой поверх дощатых стен.

Это душ воспитателей и вожатых; воду в бочку заливали вёдрами и она нагревалась там солнцем.

Все два часа безлюдья я провёл на той будке, бродя по узким брусьям вокруг бочки, пока не вернулся весь лагерь.

А второй раз я не пропустил, но баня мне не понравилась – никаких ванн, а мыться надо из тазика с ушками, который наполняешь из двух больших кранов в стене – в одном обжигающий кипяток, в другом холодная вода: не сразу и сообразишь из какого сколько надо набирать, а сзади подгоняет очередь с пустыми тазиками в руках…

В конце смены в лагере устраивали прощальный костёр, для которого отводилось место на дальнем краю поля позади столовой, за которым снова начинался лес.

С утра, после завтрака, старшие отряды шли в тот лес, через временный проход в колючей проволоке, и заготавливали сухой валежник для костра; заготовка продолжалась и после обеда, так что к вечеру на поле вырастала груда из сухих ветвей и сучьев выше человеческого роста.

В послеужинных сумерках эту груду поджигали с разных концов и она высоко пылала под наши хоровые песни и марши баяниста.

Директор и воспитатели о чём-то спорили шумными голосами, потом директор соглашался и отдавал распоряжение своему шофёру, тот отвечал: «как знаете», уходил в сторону лагерных строений и приезжал обратно на «газике», из которого доставал железную канистру.

Детям приказывали отойти от костра и шофёр плескал на огонь из канистры.

Жирный клуб красно-чёрного пламени с гулом взмётывался в ночную тьму, метра на три – не меньше, и снова опадал до следующего выплеска.

Наутро мы садились в автобусы и нас везли домой…

Но окончание лагерной смены не означало конец лета.

И снова Речка, и снова лес, игры в «войнушку», казаки-разбойники, в «американку» и «12 палочек»; и всё новые приключения из Библиотеки Части.

Однако, помимо прогулок по дальним планетам и таинственным островам, которые совершались лёжа на боку перед раскрытой на диване книгой, я гулял ещё и по лесу.

Причины случались разные: то соседский Юра Зимин позовёт собирать заячью капусту, а мне очень интересно – какая у зайцев капуста? Кисленькая, но вкусно, только больно уж листочки махонькие.

Или сестра Наташа сообщит, что на болоте, позади соседнего квартала, голубики видимо-невидимо! Один мальчик целый бидон принёс!

Тут уж меня обуревал дух соревнования – не уступать же какому-то одному мальчику!

Но чаще я бродил один и почти без цели, ну, если не считать поиск ствола можжевельника пригодного для лука; или сбора зелёных шишек сосны для всяких поделок – воткнёшь в шишку четыре спички и это уже ноги, а на торчащую кверху спичку насадишь шишку помельче и – вот тебе лошадка, осталось только хвост приделать.

За шишками надо было залазить на молодые сосны с нежной светло-коричневой корой, которая шелушится и липнет к ладоням бесцветной смолой, а та через несколько минут чернеет на коже, но на штанах остаётся белыми пятнами.

Сосны качаются от ветра и от твоего веса, зато молодые шишки такие красивые: зелёные, плотные – будто лакированные.

А на старых больших соснах шишки серые и разъерошенные врастопырку.

Зелёные на них тоже бывают, но на концах длинных веток, куда не дотянуться, а ветку не согнуть – слишком толста.

Среди мальчиков новые увлечения распространяются со скоростью степных пожаров, не успеешь и глазом моргнуть, а все уже занимаются подрывным делом.

Изготовить мину проще простого: наливаешь воды в бутылку, примерно, на три четверти, туда же впихиваешь клок травы и поверх неё насыпаешь синеватые кусочки карбида, их полным-полно в железной бочке на строительстве пятиэтажки по ту сторону Квартала, солдаты-чёрнопогонники тебе и слова не скажут.