Впрочем, как оказалось в дальнейшем, даже среди хулиганов, бандитов и засиженных урок количество «условно вменяемых» было очень незначительным. Любой человек, дружащий с головой, подобно норовистой лошади интуитивно чует твёрдую руку и потенциальную опасность от неё исходящую. Ввиду вышесказанного местная шпана «на хвост» друзьям не падала, ограничиваясь употреблением напитков, купленных за свои собственные деньги, довольствуясь общением на свободные темы на скамейках, расположенных в густых зарослях Скворцовского двора (ул. Газеты Звезда, 54), посмеиваясь над шутками и обсуждая любовные похождения общих знакомых.

А похождения были ещё «те».

Близкий друг Андрея Скворцова, Игорь Иванов, сын известнейшего профессора медицины, обладал талантом охмурения женщин, гипнотизируя их, словно индийский заклинатель змей, соблазняя и подталкивая к совершению всяких глупостей. Вчерашний школьник, ныне первокурсник мединститута, он с энтузиазмом перебирал юных дам.

Каждую неделю жители двора по ул. Газеты Звезда, 54, наблюдали явление Игоря с очередной возлюбленной. Папа-профессор, как правило, допоздна торчал на работе, и мама тоже. А в это время их сыночек, кудрявый, симпатичный и стройный паренёк, занимался непотребством в полногабаритной родительской «трёшке», попутно употребляя спиртное всех видов: от коньяка до одеколона.

И вот однажды вечером, когда Ивановская квартира была уже «не свободна», Игорь повёл очередную «королеву дня» на свидание в расположенный по соседству детский садик. Новоявленный Дон Жуан, проникши на запретную территорию через дыру в заборе, принялся целовать любимую девушку с целью околдовать её своим вниманием и, пользуясь замешательством дамы, завалить её на деревянную скамейку детской веранды. Но стандартный приём, прошедший проверку временем, на этот раз дал осечку.

Обратное появление Игоря Иванова рассмешило народ до слёз. Белая рубашка на нём была изодрана когтями объекта любви в клочья. Сквозь свисающие лохмотьями рукава проглядывали продольные царапины на руках и впалой груди незадачливого любовника. Каким образом из садика исчезла сама «мадмузель», неизвестно. Видимо сиганула через забор, забыв поцеловать ухажёра на прощание.

Этот случай местная шпана, давясь от хохота, вспоминала ещё долгое время.

Проблема местного значения по фамилии Бразгин

Смех смехом, но без внутренних конфликтов всё же не обходилось.

В те времена, когда пермские дворы и улицы, скверы и парки были сверх всякой меры переполнены криминальной публикой, конфликтные ситуации, даже среди «своих», возникали с неизбежной закономерностью. Особенно на фоне повального пьянства. Употребив алкоголь, некоторые люди съезжали с катушек, теряя при этом рассудок, а бывало, что и человеческий облик. А у отдельных индивидуумов начинали чесаться руки… хм-м-м… точнее кулаки.

В Скворцовском дворе с завидным постоянством появлялся некий Олег Бразгин.

К своим 23 годам он уже успел отсидеть несколько лет: сначала в колонии для малолеток, а после достижения совершеннолетия, и на взрослой зоне ИК-29, расположенной на «Балмошной».

Этот отморозок раздражал Лёшу одним лишь своим присутствием. А с каким гонором он держался: кто не видел лично, не поверит. Малознакомым людям Олег любил ездить по ушам, хвастаясь «червонцем», отмотанным за колючкой, дабы выглядеть крутым авторитетом. Надменный взгляд гордо поднятой головы сопровождал его беззастенчивую ложь.

Стоить отметить, что истинные авторитеты, лишь услышав этот фуфел про «червонец», непременно бы спросили с баклана по понятиям. Уважаемые люди такого не терпят. За такое могут дать по рогам, а то и опустить до чертячьей масти: пусть лепит горбатого среди чертей. Но Бразгину пока сходило с рук.