– Перестань называть меня Мирошка. Мне уже 10 лет! – обиженно фыркнул он.

– Хорошо. Мирон, – она шагнула ближе и, ойкнув, проломила ногой трухлявую доску.

– Ну вот, ты тоже попалась, – с досадой проворчал Мирон.

Лида молча посмотрела вниз и попробовала шевельнуть ногой. Больно, но терпимо. Наклонившись, она схватилась за острый край сломанной доски и резко дернула вверх. Гнилое дерево с хрустом обломилось, увеличивая дыру еще на двадцать сантиметров. Этого было достаточно, чтобы вытащить детскую ступню наружу. Девочка села на заросшую мятликом землю и внимательно осмотрела ногу, словно напрочь забыв про своего спутника. Сбоку в ступне торчала потемневшая от времени, но все еще достаточно острая щепка. Лида сосредоточенно потянула ее из ранки, не обращая внимания на боль. Мирон, затаив дыхание, встревоженно следил за ней, переживая за своего маленького друга. Вскоре щепка полетела в сторону, а из ранки стали вытекать мелкие вишневые капельки. Пошарив в кармане шорт, Мирон выудил маленькую упаковку влажных салфеток.

– Лови, – бросил он салфетки девочке.

– Спасибо, – кивнула она и прижала влажный комочек к ступне, надеясь, что кровь скоро остановится.

– Тебе больно? – спросил он.

– Нет, – смело замотала она головой. – Я сейчас тебе помогу.

– Лучше не подходи. А то вдруг опять провалишься! – замахал на нее руками Мирон.

– Я с другой стороны, – отмахнулась девочка и заковыляла в обход старой деревянной лестницы, сторожившей вход в заброшенную дачу.

Встав на колени, она осторожно, стараясь не поцарапать его напряженные от боли мышцы, выломала еще один кусок старой прогнившей доски и, поднявшись на ноги, предложила ему свою руку для опоры. Мальчик больше не сопротивлялся и с благодарностью принял протянутую руку. С Лидой всегда было так. Если он попадал в беду, она всегда была рядом, чтобы помочь ему выбраться. Опираясь на ее худенькое плечо, он медленно ковылял по серому, в трещинах асфальту дачной дороги. Пробираться сквозь путаницу садовой поросли дети не решились, и вместо пути, по которому пробрались сюда, на старую соседскую дачу, они выбрали другой – длинный, но безопасный. Мирон не задавался вопросом, как семилетняя, хрупкая на вид девочка не гнется под тяжестью его упитанного тела, но практически тащит его на себе. Такое случалось уже не в первый раз. Лида была очень крепкой физически, хотя ее мама все время тревожилась за дочь и беспрестанно хлопотала вокруг нее.

– Лид, а почему твоя мама так за тебя переживает всегда? Ну что ты потеряешься или еще что-нибудь? – задал он давно интересовавший его вопрос. С Лидой можно было разговаривать на любые темы. Несмотря на то, что она была на целых три года моложе, иногда казалось, что она знает гораздо больше него самого.

– Она боится плохих людей. Так она говорит, – вздохнула девочка.

– Каких еще плохих людей? – не понял Мирон.

– Она думает, что меня могут украсть, – пояснила Лида. – А я боюсь, что украсть могут мою маму. Поэтому стараюсь быть рядом и присматривать за ней. Я должна ее защищать.

– Как же ты можешь ее защищать? Ты совсем малявка еще. Это взрослые защищают маленьких, – фыркнул Мирон.

– Я спасаю маму от монстров, которые иногда ей снятся, – серьезно ответила девочка. – Они ищут ее, а я не позволяю найти.

– Что еще за ерунду ты болтаешь? Сказки придумываешь всякие, – насмешливо улыбнулись полные губы мальчика.

– Не хочешь верить, не верь! Я знаю, что я говорю, – обиделась Лида и остановилась, снимая со своего плеча его руку. – Дальше сам ползи. Не маленький.

– Не обижайся, Лид. Я больше не буду, – примиряюще взял ее за руку Мирон.