– Это опасно, да? – понимающе кивнула Лида.

– Да, это может быть очень опасно. Ты, наверное, уже догадалась, что монстры, о которых говорила мама, существуют на самом деле? – внимательно глядя на дочь, спросил Михаил Петрович.

– Да. Давно. Те, что иногда снятся маме. Я видела. – утвердительно качнула головой она. – Я уже тебе говорила.

– Да, – вздохнул он. – Ты должна знать кое-что еще. Если ты включаешь особое зрение, то мои глаза тоже начинают светиться. Это опасно для нас.

– Я не боюсь, папа, – храбро сказала Лида.

– Я боюсь, Лида. Ты можешь пострадать, – немного резко ответил Михаил Петрович.

– Они убьют меня? – тихо спросила девочка.

– Да, – хмуро ответил отец.

– И тебя? – шмыгнул детский нос.

– И меня, – кивнул он.

– Папочка, прости меня, пожалуйста. Я больше никогда… – расплакалась Лида и бросилась на шею к отцу.

Майя практически застонала и больно закусила губу. Разве можно вот так, прямо в лоб разговаривать с ребенком…

Он уже подходил к дверям, прижимая к себе враз ослабевшее тело дочери. Майя неосознанно двинулась в сторону, в тень высившегося слева громоздкого шкафа. Не хотелось еще больше растревожить дочь. Стоя у стены, она еще долго вслушивалась в тихое журчание слов ее любимой сказки, которое нет-нет прерывали судорожные всхлипы. Наконец-то дыхание девочки успокоилось, и отец, устало опустив плечи, побрел обратно на веранду. Майя выступила ему навстречу. Он поднял на нее измученные глаза и без малейшего удивления спросил:

– Давно тут стоишь?

Она утвердительно кивнула.

– Все слышала?

Ее голова снова слегка качнулась вниз.

– Пойдем, – он взял ее за руку. – Я тебе свежего чая заварю и бутерброд сделаю. Ты так ничего и не ела с самого утра. Голова, наверно, трещит.

Майя молча баюкала чашку остывающего чая, собираясь с мыслями. Тоненькие ломтики хлеба с сыром лежали на тарелке нетронутыми. Она не в силах заставить себя проглотить хотя бы кусочек. День выдался поистине ужасным. Михаил Петрович сидел в плетеном кресле напротив и сосредоточенно катал в пальцах темный хлебный мякиш.

– Прости. Я знаю, что был не прав. Наверное, нервы не выдержали, – пожал он плечами.

– Это ничего, – со странным спокойствием ответила она.

– Даже не будешь на меня ругаться? – удивился он.

– Нет. Девочке придется повзрослеть. У меня нехорошие предчувствия, – с усилием делая первый глоток чая, вздохнула Майя. – Оберегать можно по-разному: прятать в теплом коконе или готовить к битве. Стадию кокона мы уже прошли.

Михаил Петрович с видимым облегчением кивнул и откинулся на спинку, давая отдых напряженной спине. Некоторое время он молчал, предлагая жене возможность продолжить свою мысль. Но та неожиданно перевела разговор на другие рельсы.

– Книга показала мне историю про девочку, которая столкнула с утеса своего брата. Мне почему-то показалось, что это был ее брат, – медленно начала Майя. – Из ее тела вышел он – желтоглазый. В первую секунду он показался мне очень красивым, но ненадолго. Потом его лицо превратилось в какую-то невообразимо жуткую морду. Чудовище напало на девочку, а я потеряла сознание.

По его лицу стремительно пробегали темные тени, а губы кривились в жалобной гримасе. Внутри шла борьба между мужчиной и просто человеком, который устал терпеть и оставаться всегда и при любых обстоятельствах сильным. Мужчина и на этот раз победил. Майя с жалостью смотрела на его наполненные горечью глаза. Она никогда не видела, чтобы он хотя бы один разок заплакал. Иногда так хотелось, чтобы он зарыдал, прижавшись к ее груди, и перестал носить в себе все то, что ему пришлось пережить. Но он продолжал нести свой крест и лишь волосы его раз от раза покрывались все новыми прядками поседевших волос.