Кевин погулял по городу и съездил на обзорную экскурсию на маленьком автобусе. Фотографировал, пил кофе. Надо было придумать новый проект. В голове художника должны быть тысячи идей. Его голове и душе должно быть тесно от идей. И жизни не может хватить на их воплощение. Но у него идей не было. Город оказался почти игрушечным. Так прошло два дня. Темнело рано.

В путеводителе было написано, что Кясму – место отдыха творческой интеллигенции, жемчужина природы и культуры, одна из самых красивых эстонских прибрежных деревень, с романтическими ледниковыми валунами, что бы это ни значило.

Девушка с ресепшена отеля объяснила, где найти автобус на север. Сама она там не была. Она приехала в Таллин два года назад из Москвы. Когда-то, когда Кевин только мечтал стать «настоящим фотографом» и работал продавцом в круглосуточном книжном, он знал одну русскую. Они случайно познакомились в кампусе, даже ездили один раз на океан. Она была странной, та русская, все время говорила о муже – какой он умный у нее и замечательный. Кажется, муж учился по какой-то международной программе. В памяти Кевина та девушка осталась белым пятном, подсвеченным по контуру солнцем и водяными брызгами. Он не мог ее забыть и не мог толком вспомнить.

Кевин выписался из гостиницы, снова совершил круг по центру Таллина и в четыре первым сел на междугородний автобус. К половине пятого Кевин был в салоне по-прежнему один. Автобус тронулся. За окном мелькал снег. Он падал не отвесно и не наискосок, а под каким-то нетипичным углом градусов в двадцать. Кевин приник к путеводителю, который чуть что норовил захлопнуться. Все фото были летними. Зелень, камни, вода, низкая квадратная часовня. Надо было принять предложение Джеффа и погостить у них на Кейп-Коде. У них там был огромный ветхий домина, доставшийся Джеффу от бабки. Джефф вообще не понимал, как ему везло. Он все ворчал, что его жена Нэтали не дает ему жить спокойно, что вечно ей что-то надо, и Кевин этого не понимал. Нэтали была классной, она занималась дрессировкой собак, а в свободное время работала в гончарной мастерской и раз в неделю дежурила в приюте для бездомных. Кевину всегда нравилась активность Барбары. Он ею гордился. А Джефф про Нэтали ворчал. Но они жили вместе уже восемнадцать лет, и Кевин знал, что они не расстанутся.

Автобус выгрузил его на остановке посреди заснеженной аллеи. Когда автобус скрылся, Кевин понял, что не знает обратного расписания.

Он пошел туда, где, как ему казалось, должен быть центр деревни-жемчужины Кясму. Быстро темнело. Людей не наблюдалось. Из вещей у него были только рюкзак и штатив. Руки замерзли. Уши тоже.

Наконец показались низкие строения. Минут через двадцать он вышел на площадь. Трехэтажное здание с надписью «Отель» выглядело нежилым. Все остальное – ему под стать. Фонари освещали снег, где-то сбоку вдали, по-видимому, была вода залива. Кевин замер. Он смутно представлял себе что-то типа лыжного курорта с уютно работающими барами, а это было чужое, мертвое и сонное место. Противно заныли колени.

Он раскрыл путеводитель и подсветил его фонариком смартфона, заряда в котором осталось вполовину. В качестве заведений питания там значились ресторан отеля «Кясму» – здания-мертвеца, перед которым он сейчас стоял, – ресторан «Эстонская роза» по некоему адресу, который ничего ему не говорил, и бар «У воды». Кевин решил найти сначала воду, а потом бар или «Розу» – Кясму не могла быть большой.

Свободную от штатива руку он сунул в карман и побрел по единственной асфальтированной дороге. Здесь не было ясных направлений. В нескольких частных домах горели окна. Проехал грузовик с фургоном. Минут за семь Кевин достиг воды. Мимо него прошел парень, похожий на привидение. Бара не было, ресторана тоже не наблюдалось. Изо рта вырвалось облачко пара.