Кучер подпрыгнул вверх, собрав всю энергию и прочтя заклятие. Он уже летел на мальчишку, готовый нанести удар. Старик Харлам, не будучи боевым магом, смог заблокировать точно такой же удар, но не полностью, потеряв равновесие. Этот же «Удар копытом» станет намного, намного сильнее. А Освальд не мог не только его заблокировать (да и не знал, как), даже увернуться сил у него не осталось. Этот удар точно попадет в цель. Взрослому человеку он нанес бы серьезные травмы, а ребенку… Он будет смертельным приговором.

– Прекратить! – закричал откуда-то высокий мужской голос, но кучер уже не мог и не желал останавливаться, верша свою месть.

И опять, время как будто бы замедлилось перед Освальдом. Он видел, как падает на него кучер, вытянув ногу вперед. «Удар копытом» был неотвратим, и мальчик понял, что даже не успевает в страхе прикрыть глаза перед неизбежным. Сейчас нога обрушится на его череп, ломая кости, а он не может защититься. Спина покрылась холодным потом, и…

Сначала были два слова, не сказанные, а буквально выплюнутые откуда-то сзади, резко как из пращи. Перед глазами мальчика, буквально в паре сантиметров от его носа, загорелась едва заметная сетчатая структура, будто паук сплел свою паутину, и она внезапно стала видна в лучах заходящего солнца. Удар кучера пришелся прямо в нее и не достиг лица ребенка. Более того, Освальд с ужасом наблюдал, как нога амбала буквально сложилась, смялась об эту едва осязаемую преграду, как о камень. Все это произошло за какие-то доли секунды и сопровождалось треском сломанных костей и порванных сухожилий.

Кучер упал прямо перед ним, будто остановленный непроходимой преградой. И завизжал так, что у мальчишки уши заложило. Освальд отскочил назад, понимая, что произошло настоящее чудо. На нем не было ни царапины, но от страха сердце колотилось так, что просто выпрыгивало из груди.

– Аааууууаааа! – визжал кучер, трепыхаясь в пыли перед ним. Правой рукой он схватился за бедро травмированной ноги, а левой колотил по земле от боли. Ступня его, а также голень были развернуты совершенно противоестественным образом. Было ясно, что нога сломана как минимум в двух местах.

Освальд сделал еще шаг назад. А потом отметил, что кучер, несмотря на сильную боль, глядел не на покалеченную ногу, а куда-то вдаль, ему за спину. И в глазах у него читался животный ужас. Мальчик оглянулся. Дверь кареты была открыта, и возле нее стоял мужчина, среднего роста, худой и уже лысеющий, лет сорока. Мужчину окружал фиолетовый ореол. В вечерних сумерках Освальду это показалось жутким, хотя он совсем не понимал, откуда это свечение. Но именно оно так напугало кучера, что заботило больше собственной поврежденной ноги.

– Ох ты же ж, – это восклицание сорвалось с уст старика Харлама, который тоже смотрел на странного незнакомца. В отличие от кучера, смотрел без страха, но с явным удивлением, вытирая со лба капли крови.

Незнакомец тем временем подошел к ним вплотную. У него были тонкие губы, но удивительно густые брови, мало сочетавшиеся с остальным обликом. И на лице его было выражение удивления, да посильнее, чем даже у дедушки. Взор его был направлен на мальчика.

Он молча внимательно осмотрел Освальда с головы до пят. Под его взглядом парень съежился, скорее с непривычки, а не от страха. Ситуация приняла совсем неожиданный оборот. Секунд через десять мужчина отвел взгляд и повернулся к кучеру, который все так же стонал и дергался на земле. Незнакомец вытянул в его сторону указательный палец и произнес фразу заклинания. А после этого его фиолетовый ореол стал быстро меркнуть и угас. И вместе с ним прекратились стоны верзилы, превратившись в натужное повизгивание.