– В натуре, в морозилке. Ну, не каждый день получаешь премию от Палыча.

– Палыч и премия? Я скорее поверю, что ты уволился.

– Так, умник, надевай фартук и бегом сюда, научу делать тебя настоящие деревенские пельмени, – я надел фартук и подошёл. – Значит так, все очень просто: на мне тесто – на тебе сами пельмешки. Вот кастрюля с мясом и луком, уже посолено.

Рядом с кастрюлей стояла грязная мясорубка. Каждое своё наставление Матвей подкреплял подробной демонстрацией.

– Берёшь мясо, вот так, двумя пальцами, в руке скатываешь в шарик, выкладываешь. Затем берёшь вот эти диски из теста , раскатываешь, кладёшь и вот так зацепляешь, – он дал мне получившийся пельмень в руки. – Вопросы есть?

– Только один, товарищ генерал. Сколько новобранцев отправится в кастрюлю?

– До тех пор, пока фарш не кончится. Что не съедим – отправим к собратьям. А теперь давай, не отлынивай!

– Так точно, товарищ генерал!

На самом деле я был даже рад такому сюрпризу. Не потому, что не ел почти весь день, а потому, что мог сейчас не забивать себе голову всякими вопросами, что судьба, а что нет. Пельмени лепились легко, и в скором времени вся доска была украшена маленькими пухляшами. Сегодня Матвей был особенно весел: интересовался, что я делал в универе, сколько пар отсидел, было ли что-нибудь необычное, но кроме лоха с сигаретным дыханием, знатно упавшего с лестницы, я ничего вспомнить не мог. Вскоре мы оба смеялись.

– Чё, прям при всех?

– Ага.

– И учебники покатились? Как в каком-нибудь фильме Гайдая?

– Это надо было видеть, брат. Это надо было видеть. Ну, а ты как? Когда успел мясо купить?

– Дак это, у грузина твоего сторговался. Говорит: “Ты знакомый его, слушай. Он хоть парень ленивый, но торгуется горячо, как настоящий джигит!” Я и взял. У тебя ж там мясо хорошее? Не хочу потом ночевать на фаянсовом троне.

– Хитрый старый жук. Меня, значит, гоняет туда-сюда, ящики таскать заставляет, а тебе он почти даром дал кусок мяса!

– Но-но-но! Деньги были уплачены! И потом, отказываться от халявы, особенно нам, нельзя, – он схватил меня за руку и начал кричать. – Да кто ж так пельмени лепит! Ты что, лепишь их, чтоб слона прокормить?

Я посмотрел на те два десятка, что слепил сам.

– А что не так?

– Да они размером с шайбу. Проглотишь – подавишься. Лепи меньше, не стрелять же ими из рогатки. Экономия, Лёха. Э-ко-но-ми-я!

– Кайф обломал!

Погода за окном стала спокойнее. В темноте скрылись голые кроны деревьев, белоснежные лужайки и дорожная грязь. Оставались только дома-муравейники напротив. Кто-то безмятежно читал, сидя в тёплом кресле и попивая горячий чай, кто-то продолжал усердно работать за компьютером, а в самой верхней квартире горел голубой светильник со звёздами. Квартира ребёнка, подростка – не важно: смотрится очень красиво. Руки были в муке по локоть, в кистях ощущалась ноющая боль, тесто прилипало к пальцам, отчего приходилось периодически мочить руки в стакане с водой. Будь у меня масло – было бы проще. Матвей перестал лепить тесто где-то спустя двадцать минут, затем встал у плиты. От запаха варёного мяса живот перекрутился и начал урчать как кашалот.

– Фух… Многовато работы.

– Опять отлыниваешь!

– Да фарш кончился. Наконец-то…

Деревянный стул у окна стал отличным местом отдыха. Руки свисали, ноги расслаблены, я истощён.

– Вот это отдых, – выдал Матвей, мешая пельмени.

– Стоять и два часа лепить пельмени – отдых?

– Это лучше, чем восемь часов кряду двигать ящики до ржавого драндулета. Да, тебе письмо пришло.

– От кого? От Деда Мороза? Объясняет, что в этом году Почта России задержит мои подарки?