Я немного отвлёкся. Вернёмся в бар. Почему же мы ретировались? «Ну так всё просто» – отвечу я. Весь пролог и был такой подводкой к тому шоку и трепету, что я испытал сразу после того, как срастил кости в правильных местах. Потому и смешались два разных времени в моём повествовании. Совсем недавние и сейчашнее. Нет, будущее!

Из задней двери беспилотника медленно показалась голова с крашенными в красный волосами. Большие солнечные очки, почти на половину лица, были совершенно неуместны вечером, как и мои. Джинсы клёш, аккуратный белый топ и белые сандалии. Во всё это была одета моя погибель, как мне показалось в тот момент. Из машины вынырнула, как из кошмарного сна, как из спрятанного за двумя дверьми прошлого, та самая девушка с демоническим обликом лисы в астральном плане. Меня тут же бросило в холод, а затем сразу же в жар. Сердце споткнулось, имитируя обычный человеческий ритм. Я просипел что-то вроде «ну да…», понимая, что события, наверное, месячной давности, так настойчиво вспоминались не просто так.

Не задумываясь о последствиях, я ударил зарядом ауры тайны по площадям и просто-таки толкнул Макса, увлекая его прочь с места встречи с тем, с кем встречаться мне совсем не хотелось. Я был вне себя от замешательства. Мои чувства просто вопили «Danger!».

Как настоящий друг, Макс не стал задавать лишних вопросов. Так же, как и я не спрашивал, почему он решил оставить мой разбитый телефон себе. Свободных мест в баре не было, но когда я мельком стрельнул взглядом на двух молодых парней в похожих худи, те вдруг взяли свои напитки и подсели к какой-то другой компании. Те, в свою очередь, вдруг стали дружиться с новыми знакомцами. Вот так нас порой и сводит чья-то незримая тёмная воля.

– Ну чё? – осведомился Макс, когда закончил хитро цедить пиво, и когда я добил очередной коктейль.

– А чё? – спросил я в ответ.

– Ну тебе ещё что-нибудь заказать? – спросил он.

И в вопросе его читалось некоторое спокойствие. Было ясно, выпей я хоть полбара, деньги у него не закончатся. Даже стало как-то интересно, с чего вдруг. И ещё в голову закралась мысль, что примерно так может чувствовать себя какой-нибудь информированный перебежчик, которого задабривают ради получения новой информации. Такие размышления отдавали то ли конспирологией, то ли аллюзией на некие большие и расчётливые спецслужбы, которые вот-вот накроют меня и либо пустят на опыты, либо завербуют. Второе почему-то представлялось менее приятным.

Но ведь от Макса даже на секунду не веяло хоть какой-то дискредитирующей его эмоцией и мыслью. Мысли не прочтёшь, конечно, даже сам человек просто фантазирует, что слышит их у себя в голове как речь, в самом деле это просто набор условных сигналов, но эмоции должны быть понятны.

– Я вот долго думал, Максончик, – сказал я, пьяно улыбаясь и отставляя хайбол к ряду таких же на краю стола, – ты хитрый жук.

Макс сделал такие большие глаза, как бы «А что я, я? Да как можно?». Вместе с этим он как бы подался назад в попытке увернуться от моего ничем не аргументированного обвинения. Потом, завершая пантомиму, он помотал в воздухе среднем пальцем, то ли лаская клитор самой богине правды, то ли пытаясь оттереть маленькое пятнышко со своей безупречной биографии. Забавно, что в подпитии я думал именно в таких категориях.

Но лицо моё было всё тем же, с пьяной улыбкой. Только глаза уже не улыбались. Искренняя улыбка захватывает не только губы, но и глаза. Когда человек улыбается искренне, его глаза поднимаются, появляются морщинки в уголках глаз, а зрачки могут немного сузиться. Вот я показал ему обратную картинку. Сначала дружеская улыбка, потом натянуто-вежливая. Такой намёк поймёт всякий смышлёный человек.