Эти слова заставили задуматься всех находящихся в комнате. После небольшого молчания Рад вновь заговорил.

– Это к разговору о том, кто кого предал. Я просто объяснил вам свою точку зрения. Если то, как я её отстаиваю, не в ваших интересах, это не значит, что я ошибаюсь. Не будь я в годах, сразился бы с вами здесь и сейчас.

– Вы же понимаете, что проиграли?

– Я понимаю и признаю, что сейчас народ не на моей стороне. Они не восприняли вас как бунтовщиков. Это моя промашка. Но однажды, когда им будет не хватать еды, потому что очередной ставленник Рэгемов устроил пир на их налоги, они вспомнят, кто боролся с этим.

– Вы считаете себя героем?

– А вы считаете меня злодеем? Не в вашем возрасте, Лукреций, делить мир на белое и чёрное. Я не собираюсь извиняться. Ни перед вами, ни перед кем-либо другим. Я поступаю так, как считаю нужным. Я хотел власти – я её обрёл. Я считал Дивусов врагами общества – я с ними боролся. Неудачно, но это уже другое.

– Вы так уверенно и спокойно говорите, словно всё так, как и должно быть.

– Нет, всё противоположно тому, как я представлял сегодняшнюю ночь.

– И тем не менее, вы не выглядите как проигравший.

– А вы не выглядите бездомным. Но не ваш ли дом догорит к восходу?

– Это прозвучало с большой издёвкой.

– Это ей и было. Правда, жаль здание. Оно ни в чём не виновато. Но, быть может, это хоть ненадолго собьёт с Дивусов спесь.

Фарид провёл ногтем по бороздке деревянного стола и продолжил.

– Надеюсь, Лукреций, вы не настолько сентиментальны, чтобы бросить меня в ту же клетку, где я держал вас. Там ужасный вид.

Молодой человек ничего не ответил.

– Раскайтесь! – выкрикнул вдруг Шатар.

– Ты вообще кто? Похититель-мародёр?

– Тот, кто учит детей любить свою страну. Вас, наверное, в детстве недоучили.

Здесь Фарид рад уже тихонько рассмеялся, но спорить не стал. Он не хотел тратить свои силы, чтобы объяснять что-то во второй раз тем, кто и с третьего не поймёт.

Послышались шаги на лестнице. Кто-то поднимался на третий этаж.

– Я прошу отпустить моего помощника. Он не осведомлён о моих планах вне управительский деятельности. Если посчитаете нужным, он явится в суд в качестве моего защитника.

Дивус махнул рукой, и Инулит Калат спокойно вышел за дверь.

– Миледи, – послышалось снаружи.

Сразу же в комнату зашла Фицилия. Платье её было порезано и помято, а следы крови никуда не исчезли. Вид её был очень растрёпанным и уставшим. Казалось, даже её волосы стали блёклыми.

– Так, мы закончили?

Фероксиния была рада увидеть свою знакомую и сразу же отодвинула стул рядом с собой.

– Я сюда не сидеть пришла.

– Фарида Рада и его сторонников ждёт суд за измену. Мы добиваемся его раскаяния.

Фицилия обошла всех и встала за Фаридом.

– Долго добиваетесь.

Ловким движением она обхватила подбородок управителя одной рукой и затылок другой. Мгновение, хруст. Старик упал головой на стол.

– Что ты натворила?! – вскочил Лукреций, – Спаси его немедленно!

– Его уже не спасти.

– Как ты посмела?

– Усмири свой тон, Лукреций. Спустя десять судов вы бы всё равно сделали то же самое. Я ускорила этот путь.

– Он… должен был предстать…

– Перед теми, с кем пил вино каждые выходные? Фероксиния уже объясняла тебе это. С его связями и влиянием он легко мог оттянуть приговор и за это время сбежать на все четыре стороны.

Парень не мог подобрать слов и просто сидел, схватившись за голову. Шатар успокаивал его, но это не помогало.

Чтобы отвлечься от неприятной ситуации, Фероксиния теребила в руках свою заколку. Лукреций, не сдержав гнева, стукнул кулаком по столу, от чего девушка выронила своё украшение.

Потянувшись вниз, чтобы его достать, она коснулась деревянного пола.