А перископ?

Крепление одной линзы расшаталось! Видимо, из-за атаки глубиной бомбы. Затянули и на всякий случай поменяли все линзы.

Хорошо, а проверка корпуса что-нибудь показала?

Да, на правом винте лопасть погнута была! Из-за неё и был звук на малом ходу, поставили новый винт!

И так далее. Шеф – отличный механик! Знает лодку, как свои пять пальцев, ни одна гайка не была закручена без его присмотра!

Пройдя мимо двух пустых доков, подходим, наконец, к нашей лодке. «Ну здравствуй, моя красавица!»

Перёд нами стандартная подводная лодка типа VII C, выкрашенная в серый цвет. Больше всего она напоминает корабль, что даёт ей хорошую скорость в надводном положении. Посередине корпуса возвышается боевая рубка, на ней зелёной краской нанесена наша эмблема – улыбающаяся рыба-пила. На заднем ограждении расположено 25-миллиметровое зенитное орудие, перед рубкой ещё одно «вспомогательное» 88-миллиметровое орудие. На флагштоке развевается флаг флота, на корме выстроен весь экипаж, у трапа стоит старпом и двое автоматчиков из вахтенной команды.

Я подхожу к трапу и слышу:

Экипаж, внимание! Смирно, равнение налево!

Мне отдаёт честь улыбающийся Алексей и докладывает по всей форме:

Господин капитан-лейтенант, экипаж в полном составе построен! Лодка к выходу – готова!

Спасибо, старпом! Виват U 96! – отдав честь, в ответ сказал я, повернув голову к экипажу.

Виват, гер калёйн! – раздаётся дружный громогласный рёв всего экипажа.

Поднимаюсь по трапу на борт лодки и не могу сдержать радостной улыбки! За мной заходят Кригбаум, Алексей и вахтенные матросы. Я прохожу вдоль выстроенной шеренги офицеров и матросов, заглядываю каждому в лицо. Вот Макс – штурман, тоже мой друг детства (кареглазый, подтянутый шатен), стоит улыбается и слегка кивает мне, вот Йохан – старший механик и специалист по торпедам, за ними стоят Красев, Ильман, а рядом другие офицеры и матросы. Парни стоят, и на их лицах улыбки – это хорошо! Дойдя до конца строя, я возвращаюсь и встаю перед ними, ещё раз обводя всех взглядом.

Ну, парни… всё всем ясно?!

Яволь, гер калёйн! – кричит весь экипаж.

Удовлетворённо киваю и, задумавшись на секунду, убираю улыбку с лица.

Все вы знаете, что произошло с лодкой Бекера! Попала под «Каталину» – какая славная лодка и какой бесславный конец!

Все понурили головы и минуту простояли глядя вниз. Я вздыхаю и продолжаю:

Ладно, это не наша вина. И мы такого не допустим. Подтянитесь!

Все смотрят на меня, и на их лицах снова начинают проскальзывать улыбки.

Я намерен вернуться домой с ещё одним победным вымпелом на перископе! Надеюсь, вы мне поможете в этом?!

ЯВОЛЬ, ГЕР КАЛЁЙН! – радостный крик огласил весь порт

Вольно, по местам!

Цу бефель! Ну же, шевелитесь, караси дохлые! – орёт наш боцман.

Я поднялся по трапу на рубку, скользнул в люк, спустился в центральный пост. В нос сразу же ударил слабый запах плохо выветриваемого дизельного топлива, вперемешку с запахами мяса, плесени и застойной водой. Внутри царят хаос и неразбериха. Не толкаясь и не пихаясь, невозможно продвинуться ни на шаг. Из стороны в сторону раскачиваются гамаки, набитые хлебными батонами. Везде в проходах стоят ящики с провизией, горы консервов, мешки. Я кое-как протиснулся в люк в офицерский отсек и сразу же посторонился, так как двое матросов несли здоровенный окорок, закреплённый на палке. Кладовых на лодке всего две, причём одна из них (в офицерском отсеке) хранит запас ремонтных инструментов; оружия с боеприпасами и часть дыхательных аппаратов для экипажа, а вторая (на камбузе) очень маленькая, так что почти всё мясо, колбасы и ящики с продуктами и консервами распиханы по всей лодке: на центральном посту (ЦП), в носовом отсеке (НТО) и даже в гальюне рядом с камбузом.