Он посмотрел на свои руки. Они были сильными, на них были мозоли от шинаев. Его тело помнило стойки, движения, удары. Его разум помнил тактику, философию, истории о воинах, которые выживали в куда более суровых условиях.

«Хорошо», – пробормотал Кенджи себе под нос. Его голос звучал хрипло. «Значит, это правда».

Он был самураем. Нет, не самураем – они служили господину. Он был ронином. Бродячим воином без хозяина, выброшенным на берег незнакомого мира.

Его взгляд упал на длинную, относительно прямую ветку, лежащую на земле. Не меч, конечно. Но…

Кенджи наклонился и подобрал ее. Она была тяжелой, грубой. Он подержал ее в руках, примериваясь к весу, к балансу. Неуклюжая. Но лучше, чем ничего.

Он принял базовую стойку, которую использовал в кендо. Лес вокруг затих, будто наблюдая. Кенджи сделал пробный взмах. Воздух свистнул. Не так, как при работе с боккеном или настоящим мечом, но… это было движение воина.

Осознание обрушилось с новой силой. Он не просто попал в фэнтези-мир. Он принес с собой свою суть, свои навыки, свою философию. В мире, где царили мечи и магия, у него был его Кодекс. И его Клинок – пока невидимый, но ощутимый в памяти мышц и духе.

Куда идти? Он не знал. Но сидеть на месте было нельзя. Выживание требовало действий. И принципы, которые он принял, требовали найти свой путь, где бы он ни оказался.

Кенджи выпрямился. Его порванный костюм казался нелепым, но внутри он чувствовал решимость. Он был чужаком, голым, одиноким в этом новом, зеленом мире. Но он был Танака Кенджи. И теперь он был Воином в Аэтельгарде.

Он выбрал направление наугад, ориентируясь по положению солнца, и сделал первый шаг. Путь Ронина начинался.

Кенджи шел. Каждый шаг отдавался шуршанием опавших листьев под его неуместными офисными туфлями. Лес вокруг был великолепен и угрожающ одновременно. Гигантские деревья уходили в небо, их кора была грубой и незнакомой. Растения у земли имели странные формы и цвета, некоторые казались светящимися в полумраке под кронами.

Он старался идти прямо, ориентируясь по солнцу, которое пробивалось сквозь листву. Его взгляд сканировал окружение. Не так, как он делал это раньше – автоматически, отмечая знакомые объекты. Теперь это было сосредоточенное, инстинктивное наблюдение, отточенное годами в додзё, где нужно было видеть не только противника, но и его намерение, его ки.

Это, должно быть, было проявление «Взгляда, проникающего в суть», о котором говорила Сущность. Он замечал тонкие детали: примятую траву, указывающую на недавний проход кого-то или чего-то, царапины на коре деревьев на высоте, слишком большой для обычных животных, странные, светящиеся грибы, растущие в тени. Лес говорил на своем языке, и Кенджи, не понимая слов, начинал улавливать интонации – язык жизни и опасности.

Его костюм был настоящей пыткой. Брюки цеплялись за кусты, пиджак сковывал движения, туфли скользили по влажной земле. Он чувствовал себя нелепо, как надувной мяч, заброшенный в дикий лес. Но он не мог снять одежду – это лишило бы его хоть какой-то защиты.

Ему нужна была вода. И еда. И, главное, нужно было понять, что это за мир и где он находится. Голос Сущности обещал базовое понимание языка, но с кем говорить в этой глуши?

Прошло, как ему казалось, несколько часов. Тело устало от непривычной ходьбы по пересеченной местности. Горло пересохло. Он начал прислушиваться, надеясь услышать журчание ручья.

И его усилия были вознаграждены. Впереди послышался тихий, успокаивающий звук бегущей воды. Он двинулся быстрее, почти споткнувшись несколько раз.