– Тебе обязательно нужно мокнуть? – Алина подошла сзади, держа над собой зонт. – Или это какой-то новый ритуал Хранителей?

Макс улыбнулся, не оборачиваясь:

– Просто пытаюсь почувствовать город. Здешний Разлом… он другой. Более сдержанный, но и более глубокий.

– Отец говорит то же самое. – Она встала рядом, разделяя с ним зонт. – По его теории, характер проявлений Разлома сильно зависит от культурно-исторического контекста места.

Вид на Петропавловскую крепость открывался как на ладони. Именно там, согласно исследованиям профессора Вертинского и информации от существ из-за Разлома, находился основной узел аномальной активности Петербурга.

– Сколько у нас времени до встречи с местными? – спросил Макс, наконец отворачиваясь от реки.

– Два часа. Соколова предупредила, что глава местного отделения – человек старой школы. Будет сопротивляться новым методам.

Они направились к машине – неприметной серой "Волге", предоставленной ведомством Соколовой. За рулём дремал Михаил, отвечавший за безопасность экспедиции.

– Как ощущения? – спросил он, когда Макс и Алина сели в салон. – Нашли что-нибудь интересное?

– Пока только общее впечатление, – ответил Макс. – Но оно… интригующее.

Они проехали по исторической части города, направляясь к временному штабу, расположенному в здании бывшего НИИ на окраине. Макс всматривался в архитектуру Петербурга, отмечая, как странно она резонировала с его изменённым восприятием.

– Посмотри на здания, – тихо сказал он Алине. – В их геометрии есть что-то от той стороны. Словно архитекторы интуитивно чувствовали структуру Разлома и отражали её в камне.

– Неудивительно, – ответила она. – Город построен на болоте, в месте силы. Многие историки отмечали странности во время его основания. Мистические происшествия, необъяснимые погодные явления…

– А ещё наводнения, – добавил Михаил. – Много наводнений, словно вода пыталась вернуть себе город.

В штабе их встретил профессор Вертинский, прибывший неделей ранее для подготовки экспедиции. Несмотря на возраст, он выглядел бодрым и воодушевлённым, словно омоложенным новыми открытиями.

– Наконец-то! – он обнял дочь и пожал руку Максу. – У меня потрясающие новости. Мы обнаружили исторические записи, которые могут быть связаны с ранними проявлениями Разлома в Петербурге.

Он развернул на столе старинные карты и документы, полученные из городских архивов.

– Смотрите, – Вертинский указал на схему Петропавловской крепости с необычными пометками на полях. – Это записи одного из инженеров Трезини. Он фиксировал странные явления во время строительства – "холодные огни в воздухе", "камни, меняющие вес", "рабочие, говорящие на неизвестных языках во сне".

– Классические проявления активности Разлома, – кивнула Алина.

– Именно! И посмотрите на это, – профессор показал другой документ, более поздний. – Записи из личного дневника Павла I. Он пишет о "тайных комнатах" в Михайловском замке, где "границы мира истончаются, а иное становится видимым".

– Думаете, поэтому он был так одержим мистицизмом? – спросил Макс.

– Вполне вероятно. Многие считали его сумасшедшим, но что, если он просто видел то, что было скрыто от других?

Вечером состоялась встреча с главой местного подразделения, занимавшегося аномальными явлениями. Полковник Игнатьев, высокий седой мужчина с военной выправкой, принял их в своём кабинете в здании на Литейном проспекте.

– Соколова предупредила меня о вашем прибытии, – начал он без предисловий. – И о вашей… специфической организации. Должен сказать, я скептически отношусь к разговорам о параллельных мирах и энергетических сущностях.