Вечером того же дня Макс обсуждал ситуацию с командой:

– По моим оценкам, в Москве может быть до тысячи человек с проявившимися способностями разной силы. Большинство даже не понимают, что с ними происходит.

– Мы не можем помочь всем, – заметил Степан. – У нас слишком мало ресурсов.

– Но мы должны попытаться, – настаивала Алина. – Иначе эти люди станут либо жертвами своих способностей, либо научатся использовать их неправильно.

– Как последователи Кравцева, – мрачно кивнул Макс.

Соколова, присутствовавшая на совещании, внесла практическое предложение:

– Нам нужна система классификации и регистрации. Своего рода… реестр одарённых. Не для контроля, а для помощи.

Идея вызвала споры. Вертинский и другие учёные поддерживали структурированный подход. Хранители боялись повторения ошибок прошлого – создания организации, которая может злоупотребить знаниями о Разломе.

Макс наконец предложил компромисс:

– Никаких государственных структур. Только наша внутренняя база данных. Добровольная регистрация. И главный принцип – мы предлагаем помощь, а не навязываем её.

Постепенно началась систематизация знаний о "магии Разлома" – так теперь называли проявляющиеся способности. Вертинский и Алина создали классификацию, разделив их на несколько категорий:

● 

Кинетики: способности, связанные с физическим воздействием на предметы (телекинез, пирокинез и т.д.).

● 

Сенсоры: усиленное восприятие (видение энергетических потоков, эмпатия, ясновидение).

● 

Трансформеры: изменение свойств объектов или собственного тела.

● 

Проводники: способность проводить и направлять энергию Разлома без артефактов.

Макс оказался уникальным случаем – единственным, кто объединял все четыре категории в максимальной степени. Его трансформация во время финального ритуала сделала его своего рода эталоном, на основе которого можно было изучать остальных.

– Ты должен стать учителем, – предложила Алина, наблюдая, как Макс показывает Диме и ещё нескольким детям упражнения для контроля способностей. – У тебя получается находить с ними общий язык.

– Я солдат, а не педагог, – усмехнулся он.

– Был солдатом, – мягко поправила она. – Теперь ты нечто большее.

Сигнал тревоги поступил от Соколовой среди ночи. Три убийства с одинаковым почерком – жертвы буквально иссушены, как при обезвоживании, но без следов насильственного забора жидкости. На телах обнаружены странные символы, нарисованные неизвестным веществом, светящимся в темноте.

– Это почерк Лизунов, – мрачно констатировал Макс, изучая фотографии с мест преступлений. – Но они не охотятся без контроля. Кто-то ими управляет.

Расследование привело команду в промышленную зону на окраине Москвы. Заброшенные цеха бывшего химического завода, частично разрушенные, стали идеальным убежищем для тех, кто хотел скрыться от глаз общества.

– Я чувствую остаточную энергию Разлома, – сказал Макс, приближаясь к главному зданию. – Сильную. Здесь определённо проводили ритуалы.

Соколова, вооружённая служебным пистолетом и специальными патронами, разработанными Вертинским (с сердечниками из переплавленных осколков артефактов), двигалась рядом с Максом. Алина и два молодых Хранителя обеспечивали поддержку, готовые создать защитный периметр.

Внутри здания они обнаружили следы культа, называвшего себя "Детьми Синего Пламени". Стены были покрыты символами, похожими на те, что использовал Кравцев, но искажёнными, словно скопированными кем-то, кто не до конца понимал их значение.

В центральном зале располагался импровизированный алтарь с остатками ритуальных подношений. Разбросанные шприцы и пустые ампулы говорили о том, что культисты использовали наркотические вещества для достижения изменённых состояний сознания.