«Теперь понятно, почему Вилле Гота до сих пор не раскрыли. Никто не мог и помыслить о подобной наглости» – ехидно подумала Вильгельмина.

Девушка начала беспокойно оглядываться, пытаясь найти вампира, но его не оказалось в бесконечном потоке людей.

– Сара, как же люди, вернее, охотники допускают выступления группы? И, кстати, разве сейчас Вилле не должен нас встретить?

Наставница не успела ответить на вопросы младшей сестры, вместо нее это сделала красивая молодая женщина, стоявшая от сестер в паре шагов. Незнакомке на вид было около двадцати пяти лет, она небрежно пускала кольца дыма, элегантно сжимая тонкими пальцами сигарету:

– Вилле не придет. Вам лучше поторопиться. Идите за мной, иначе начало пропустите – Голос у говорившей был низкий, с хрипотцой, возможно, сказывалось влияние сигарет, но на удивление приятный.

Женщина пальцами потушила сигарету, бросила окурок и затем небрежной, грациозной походкой направилась к Мине.

– Сара, почему ты так напряглась, мы же встречались уже, разве не помнишь? Я- Адалия, Адалия Ронд.

Нужно отметить, что вампирша выглядела весьма вызывающе и опасно: на ней была кожаная блестящая черная куртка, с чуть ли не наполовину опущенной молнией, едва утаивавшей пышную грудь женщины, и в тон куртке – облегающие штаны. Огненно – рыжие волосы были распущены и едва доходили до плеч. Глаза у Адалии были необычного чайного цвета и смотрели весьма скучающе, но в то же время в них мог загореться нешуточный огонь, который, казалось, невозможно было потушить.

Вампирша привела сестер на балкон, затем сделала шутливый реверанс и удалилась, громко хлопнув дверью. Девушки заняли места, единственные два кресла, и в ту же секунду, словно так было запланировано, сотни свеч погасли, и вместо них зажглись золотые люстры.

Зазвучала музыка, арфа, и следом на сцене появился сам хозяин вечера.

Вилле низко поклонился и улыбнулся своей бесподобной улыбкой под рев обезумевшей толпы поклонников.

«Какое счастье, что мы изолированы от людей. Если вглядеться вниз, то можно заметить, что они представляют собой бесформенную массу, нет, скорее море, яростное, так и готовящееся поглотить своего бесценного кумира» – от этой мысли Вильгельмине стало не по себе.

Следом на сцену вышли и остальные члены группы, но на этот раз толпа их встретила менее восторженно. Затем Вилле Гот принялся играть на белоснежном рояле, один из музыкантов подошел к гитаре, а другой – к ударной установке, музыканта же с арфой не было видно.

Мина была настроена скептически к исполнению Вилле, но когда вампир запел, у девушки даже мурашки побежали по коже. Голос мужчины был невероятно чистым, мелодичным и настолько эмоциональным, что Вильгельмина начала тонуть в низких нотах, а на высоких – парить над необъятным миром. В конце песни Вилле Гот провозгласил:

– Следующую композицию, которая будет исполнена сегодня впервые, я посвятил одной из присутствующих дам в этом зале.

На смену энергичной, подвижной музыке пришла спокойная, более лиричная, и исполнял ее только Вилле. Остальные члены группы скромно разошлись по углам.

Публика затаила дыхание в предвкушении чудесных звуков, и вампир не обманул их ожидания. Гот запел все так же чисто, но на этот раз несколько монотонно, и лишь ближе к концу его голос вновь обрел окраску, былую уверенность.

Вильгельмина особо не вслушивалась в текст песни, но заключительные слова не смогли оставить девушку равнодушной.

Когда Вилле пропел последний куплет, он смотрел исключительно на нее, и Мине казалось, что в каждое слово вампир вкладывает особое значение, понятное лишь им двоим: