А в рукопашной схватке начиналось всё чинно и благородно: мальчишки смыкали свои боевые порядки, теснее прижавшись друг к другу плечами.

Это действо напоминало собой набухающие грозовыми тучами небеса, когда недавние белые облака чернели и собирались в огромную по своим размерам дождевую тучу, готовую пролиться на землю нескончаемым потоком накопившейся влаги.

Затем на середину танцплощадки выдвигались самые задиристые из мальчишек, как будто бы перед генеральным сражением, как это случалось в старые добрые времена, войска посылали друг другу навстречу по одному воину – лучшему и сильнейшему из всех.

Те, в свою очередь, не сразу нападали на противника. Находясь на расстоянии друг от друга, парни сначала танцевали, всем своим видом демонстрируя, что никто из них не боится ни находившегося напротив силача, ни всего вражеского войска, ни чёрта, ни даже тысячи чертей. И будь перед ним в тот момент даже вся армия тьмы, он сразился бы и с нею, нисколько не задумываясь о последствиях.

Закоперщики выделывались друг перед другом недолго, ровно до той поры, когда у кого-нибудь из них не сдавали нервы, и он, не выдержав чудовищного напряжения, прерывал затянувшуюся паузу и набрасывался с кулаками на соперника. Обычно мальчишки уже не ждали, чем закончится этот поединок, и обе когорты сходились, чтобы выяснить, наконец, кто сегодня сильнее и поставить точку в противостоянии.

Для Юры подобные баталии были самым настоящим открытием, подлинным откровением и полнейшей неожиданностью, потому что на танцевальных вечерах в Суворовском училище драк, конечно же, не было. Там играла музыка, кавалеры приглашали дам, знакомились, танцевали, и отношений никто не выяснял, тем более таким способом. Короче говоря, прецедентов на лютые разборки стенка на стенку и соревнований по художественному мордобою с возможными тяжёлыми последствиями никто не устраивал. Поэтому когда в сторону, где находился Юра, с улюлюканьем побежала разгорячённая толпа, юноша поначалу растерялся, и было отчего: те, кто бежали к нему, явно не брататься собирались. Ближе всех к Юре оказался какой-то парень в расклешённых джинсах, синих кедах и рубашке с закатанными по локоть рукавами.

– А! Козёл! – выкрикнул нападавший и сходу попытался пнуть Юру ногой в живот.

Юрка инстинктивно уклонился от удара в сторону и, захватив рукой ногу противника прямо под пяткой, дёрнул её вверх что было сил. Парень по инерции пролетел вверх и немного вперёд и шлёпнулся спиной, а затем ударился затылком о деревянный настил танцплощадки.

– Твою мать! – закричал он, корчась на земле от боли.

– Нормально, чувак! – крикнул Юре кто-то в ухо. – Дай я!

С этими словами кулак соседа врезался в физиономию очередного нападавшего, а потому из разбитого носа мальчишки пошла кровь, и он, схватившись обеими руками за лицо, тут же присел на корточки.

– Пусти! – этот крик привлёк внимание всех дерущихся.

Один из мальчишек решил изобразить нечто умопомрачительное из техники рукопашного боя и разогнался для прыжка. Только вот удар ногой в прыжке с разбегу у него не получился, а его полёт скорее напоминал финт «ножницы», который используют начинающие прыгуны в высоту, чтобы преодолеть установленную планку. Приземление тоже было неудачным: опорная нога скользнула вперёд, и парень упал прямо под ноги торжествующего неприятеля. Потом беснующаяся толпа, воодушевлённая красочным падением ненавистного врага, с упоением его топтала, пока не подоспела помощь. А потом этот акробат, весь в синяках, ссадинах и кровоподтёках, рассказывал собравшимся вокруг него барышням, как он в одиночку прославил гордое имя «Слобода», расправившись с целой толпой ненавистных центровиков, и как те с позором бежали, испугавшись его звериных прыжков и отточенных до автоматизма ударов ногами. А позже он гордо шёл по городу в сопровождении двух самых красивых девушек, сияя от счастья и помогая освещать путь заработанными тёмно-лиловыми фингалами под обоими глазами, и искренне радовался тому, что сегодня не попал в милицейский «воронок» с железными дверями и решётками на мизерных окнах.