8

Найти Еву не смогли ни сразу же, как обещал Франк, ни на другой день, как было поручено Венку. Правитель уже изготовился наказать нерадивых чиновников, однако, подумав, решил не спешить – успеется. Куда выгоднее по обычаю, который он долгую жизнь исповедовал на Земле, претензии приберечь до поры, и вывалить разом, когда возникнет необходимость. Отвертеться не получится.

Он велел отменить поиски. В конце концов, никакой опасности Ева не представляла. В любом варианте дальнейших событий она останется запертой в ограниченном пространстве Большого корабля, рано или поздно проявится и выдаст себя. Тогда можно будет как следует разобраться с беглянкой.

Он распорядился снять блокаду шестнадцатого подкидыша, повелев сохранить постоянные посты только у тех дверей и люков, которыми, предположительно, могли пользоваться дерзкие чужаки.

Пришлось признать, что пассажиры достаточно натерпелись из-за поднятого переполоха. Их угнетали панические слухи о готовящемся заполнении нежилых отсеков и даже всего пространства малого корабля удушающим газом, предназначенным для тушения пожара. Некоторые, особенно чувствительные, в отчаянии додумались до того, что их всех однажды запрут в подкидыше вместе с нелегалами и пустят газ.

Правителю осторожно доложили, что подвешенное состояние пассажиров, длящееся продолжительное время и никак не объясняемое, может спровоцировать стихийное возмущение. Он велел провести разъяснительную работу и страсти понемногу улеглись. К солдатам на постах скоро привыкли, их перестали замечать.

Правителю не давало покоя отсутствие информации о численном и персональном составе подпольной группы, о ее истинных целях. Поначалу, прослышав о чужаках, он повелел не придавать огласке их существование, теперь же, осмотревшись и разобравшись в происходящем, решил, что, напротив, разумнее известить пассажиров и экипаж о реальной угрозе, которую эти люди несут всем без исключения. Этот рациональный ход позволит часть полицейских функций переложить на плечи обывателей, рассчитывая на доносы наиболее ретивых из них.

Доподлинно никто не знал, куда отправилась Ева. Одно дело, если она прячется сама по себе, и совсем другое, если ей каким-то образом удалось присоединиться к нелегалам.

Через несколько дней напрасного ожидания, Правитель вынужден был признать, что поиски Евы недопустимо затянулись и результатов, на которые он рассчитывал, достигнуть не удалось. В такие минуты, страдая от отчаяния и бессилия, он переставал сдерживаться и по привычке вымещал досаду на безответной Коре, отношения с которой обострились до полного отчуждения. Кора так и не смогла простить мужу утрату дочери. С некоторых пор она оплакивала ее как умершую, не веря доводам близких людей, уверявших, что Тея жива, просто она теперь далеко и даже очень счастлива.

Правитель понимал, что теряет жену, что вскоре останется один на всем свете и что последним его уделом будет одиночество и тоска.

Он заметил, что стал чаще бывать с Корой. Садился в сторонке, перебирал страницы коммуникатора, но занимался этим только для вида, на самом же деле прислушивался к ее неровному дыханию, всхлипываниям время от времени, напоминавшим юную Тею, давящуюся слезами обиды. Исподтишка наблюдал за нею и с каждым днем все более привыкал к мысли, что она уходит. В такие минуты теплая волна жалости поднималась в нем, захлестывала, он лишался сна, лежал на своей узкой кушетке на спине, уставившись в серый давящий потолок каюты. Бессмысленность происходящего причиняла боль, слезы застилали глаза. Наконец, по щеке, холодя, скатывалась слеза, напряжение отпускало, и он засыпал. Все чаще снилась ему обильная зеленая трава, в которую он смело вступал босыми ногами. Счастье наполняло его, но с пробуждением тоска оживала вновь, душила.