– Хорошо, – улыбнулся Зенкевич. – Две недели тому назад Енукидзе сказал мне, что ему нужно привлечь на свою сторону члена Политбюро Яна Карловича Рудзутака. У меня была на примете пятнадцатилетняя девочка, от которой в своё время отказался Енукидзе. Он заявил, что его не интересуют переростки. Девочку зовут Полина Иванова. Её отец работал инструктором в Бауманском райкоме партии. В своё время я ему намекал, что товарищ Енукидзе обеспечит его назначение вторым секретарём райкома. Иванов был не против, чтобы его дочь стала любовницей Авеля Сафроновича, но девочку не захотел Енукидзе. Теперь я её решил предоставить Рудзутаку. Собрались на квартире Енукидзе.

– Когда это было? Вспомните, пожалуйста, дату.

– Кажется тридцать первого декабря прошлого года, – почесал затылок Зенкевич.

– Назовите лиц, присутствующих в этот день у Енукидзе.

– Рудзутак, Корохан и комендант Кремля Рудольф Петерсон. Он в последнее время с Енукидзе не разлей вода. Так же пригласили Иванова с дочкой. Девчонка, увидев пьяных мужиков, хотела уйти. Но Рудзутак затащил её в комнату и изнасиловал. Потом девочка убежала домой и отравилась, врачи смогли её откачать. Мог возникнуть большой скандал. Я предложил поставить Иванова, как ему было обещано вторым секретарём райкома партии, тогда всё уладится. Но вначале января этого года, первым секретарём Бауманского райкома назначили Никиту Хрущёва. Енукидзе ответил, что не может решить этот вопрос с ним.

– Он назвал причину?

– Хрущёв, ставленник первого секретаря Московского комитета партии Кагановича. Авель Сафронович Енукидзе ненавидит Кагановича, Лазарь Моисеевич отвечает ему взаимностью. Тут Рудольф Петерсон заявил: он слышал, что Никита Хрущёв сторонник Троцкого. На этом его можно прижать. Так и сделали, два дня назад Иванов занял должность второго секретаря Бауманского райкома партии.

– Николай Серафимович, по вашим словам выходит, Енукидзе вам полностью доверяет?

– У Авеля Серафимович нет от меня секретов, – улыбнулся Зенкевич. – Я сопровождаю его во всех похождениях. Сижу за рулём автомобиля. Енукидзе знает, что на меня можно положиться, буду нем как рыба. В отличие от шоферов из гаража Совнаркома, которые являются информаторами ОГПУ. Я многое могу поведать.

– Сделайте милость Николай Серафимович! Вы удивительный рассказчик, мне нравиться слушать вас.

– Интересует развратная жизнь Москвы?! – рассмеялся Зенкевич. Он понял, что опасность миновала, и успокоился: – Хотя чему тут удивляться, вы же мужчина. Как-то Корохан сообщил Енукидзе, что на Арбате есть любопытная квартира.

– Чем она интересна?

– Там проводятся вечеринки. Но чтобы попасть туда, нужно иметь не высокое положение, а рекомендации от двух постоянных посетителей этих светских раутов. Второе условие: прийти на вечеринку с дамой, которая должна понравиться всей мужской половине гостей. Все дамы присутствующие на вечеринке не имеют право отказать в любви никому из гостей. Это же касается мужчин, он должен любить даму, выбравшую его. Корохан с Енукидзе загорелись идеей попасть на эту вечеринку, но у них ничего не вышло.

– Почему?

– Кто-то настучал на хозяина квартиры. Ему пришили аморалку, погнали из партии. Потом он лишился должности и квартиры на Арбате. Корохан сильно жалел, что нигде в Москве больше не найти такого интересного места.

Нетерпеливый Журавлёв несколько раз заглядывал в кабинет, пока мы беседовали с Зенкевичем. Наконец после одиннадцати вечера я отпустил его домой и позвал из дежурной комнаты Журавлёва.

– О чём с ним можно так долго разговаривать?! – возмущался Александр Николаевич. Он достал стаканы, стал заваривать чай.