Дурново, узнав о готовящемся на него покушении, занервничал и вызвал к себе вице-директора Департамента полиции Рачковского, начальника Петербургского охранного отделения полиции полковника Герасимова. Он потребовал от них обнаружить и арестовать боевиков, готовящих на него покушение. Однако ни Герасимов, ни Рачковский никакими сведениями об этой группе не располагали. Николай Татаров ничего пояснить не мог, а других информаторов среди эсеров у них не было. Вот тогда-то Рачковскому и пришла мысль сделать информатором в среде эсеров Георгия Гапона. Пётр Рачковский знал о дружбе Георгия Гапона с эсером Пинхусом Ротенбергом. Он решил строить свою комбинацию на этом. Рачковский назначил Гапону встречу на конспиративной квартире, на Каменноостровском проспекте. На эту встречу и спешил Георгий Гапон.

– Георгий Аполлонович, положение очень серьёзное, – без обиняков начал Рачковский, – эсеры направили в Петербург группу бомбистов для убийства министра Дурново. Мы не можем позволить им совершить это!

– Я-то здесь причём?! – удивился Гапон.

– Георгий Аполлонович, мы осведомлены о том, каким влиянием вы пользуетесь у эсеров. Помогите нам предотвратить убийство Дурново!

– Иными словами, вы предлагаете мне стать вашим агентом? – усмехнулся Гапон.

– Пётр Николаевич Дурново будет вам признателен за помощь оказанную полиции в этом деле, – ответил Рачковский.

«А с Дурново можно сейчас денег слупить!» – усмехнулся про себя Гапон.

Его «Собрание» испытывало трудности. Из переданных Манусевичем-Мануйловым тридцати тысяч рублей, Георгий Гапон себе оставил семь тысяч на жизнь, а двадцать три тысячи передал кассиру «Собрания» Ивану Матюшенскому, а тот благополучно сбежал с деньгами. Теперь на нужды собрания Гапон вынужден был тратить оставшиеся семь тысяч рублей. Денег не хватало.

– Пётр Иванович, я готов помочь вам, но не бескорыстно, – ответил Гапон, – я могу повлиять на одного из знакомых мне эсеров, и он пойдёт на сотрудничество с вами, поможет вам спасти Дурново. Но ему нужно будет заплатить.

– О ком вы ведёте речь?

– Пинхус Ротенберг, – ответил Гапон, – он большой человек в партии эсеров.

– Сколько вы просите за свою услугу?

– Пятьдесят тысяч мне на мою организацию, и пятьдесят тысяч Ротенбергу, – назвал сумму Гапон.

– Двадцать пять тысяч обоим, и не копейки больше, – заявил Рачковский

– Вы ломаете цену как барышник за лошадь, – усмехнулся Гапон, – однако забыли, что речь идёт о жизни министра МВД. Хорошо, раз не сошлись в цене, значит, разговора не было.

Гапон встал и направился в прихожую.

– Одну минуточку Георгий Аполлонович, – останови его Рачковский, – мне нужно позвонить по телефону.

Пётр Рачковский вышел в соседнюю комнату, там был телефонный аппарат. Он позвонил Витте и назвал сумму Гапона. Сергей Юльевич порекомендовал Рачковскому не торговаться с Гапоном.

– Пусть начинает беседу с Ротенбергом, – говорил Витте, – там поглядим на результат.

В это же время в кабинете министра внутренних дел Петра Николаевича Дурново находился полковник Герасимов. Зазвонил телефон, Дурново взял трубку, это был Витте, он передал министру МВД о разговоре Рачковского с Гапоном. Пётр Николаевич в свою очередь рассказал Герасимову.

– Каково ваше мнение Александр Васильевич обо всём этом? – спросил жандармского полковника министр.

– Ваше высокопревосходительство, мне не доводилось лично беседовать с Гапоном, – ответил Герасимов, – судить о нём я могу только по донесениям агентуры, а это вещь субъективная. Однако, я лично знаком с Пинхусом Ротенбергом. Это убеждённый революционер и вряд ли он пойдёт на предательство. Из донесений агентуры, мне известно, что кассир Гапона некий Иван Матюшенский сбежал вместе с деньгами организации Гапона. Боюсь как бы Гапон, получив деньги от Рачковского, не сбежал бы следом за своим кассиром.