– Шалкар…

– Он теперь вовсе не таков, каким был прежде.

– Но я не чувствую его, учитель.

– Конечно, нет, ведь никогда доселе ты не был с ним так близок.

– И что же мне делать, чтобы найти и обезвредить его?

– Для этого, Амадео, тебе необходимо отделить себя самого от затаившегося в тебе сатаны.

– Ты вернёшься в начало. В ту точку отсчёта, откуда происходит твой проигрыш. В эпицентр земной войны. В те события, которые спустя годы отразились в сражении между тобой и Самаэлем. Туда, где ты впервые потерял себя. Там, где Свет растворился во Тьме. Там ты создашь основы новой духовной структуры земной цивилизации. Или не создашь. Тогда Вселенная будет утрачена навсегда. Единственное поле битвы, доступное тебе и Шалкару, отныне – только человеческий мир. Человеческие души и те сознания, которые помогают им развиваться. И вмещающие эти души тела. И так будет до тех пор, пока ты не обретёшь себя снова или не потеряешь окончательно. До тех пор, пока судьба Света, Тьмы и Мироздания в целом не будет окончательно решена. И до тех пор, пока ты снова не вспомнишь меня. Или не забудешь навсегда.

– Да, учитель.

И образ Иеремиила исчез за плотной серой завесой, скрывшей от Амадео его же вечную память.

Духовный учитель…

Самое близкое каждой душе, а ангельской особенно, по-настоящему родное существо…

А сейчас далёкое и чужое, словно вскользь услышанный и тут же забытый, торопливо рассказанный чей-то неправдоподобный сон…

Он с трудом разлепил тяжёлые веки и бессмысленным, невидящим взором уставился на громоздкие грязно-серые тучи, квинтэссенцией угрюмости нависшие над столь не любимым им городом.

Резкий смех полоснул сонную душу обжигающим электрическим разрядом.

Он дёрнулся, переживая удар звуковой молнии, и инстинктивно зажмурился, стараясь защититься от слишком яркого, слишком пронзительного принесённого ею света. Играя в прятки с самим собой и окружающей реальностью, продолжал упорно созерцать окружавшее его голубовато-розовое сияние. Но оно постепенно уплывало из сознания, отпуская фокус его внимания.

Несколько раз сморгнув, он сосредоточился наконец на внешнем мире.

Миловидная невысокая женщина заливисто смеялась, стоя у полураспахнутого огромного окна. Сумрачные портьеры цвета свежесмолотого кофе с тяжёлой основательностью спускались с высокого потолка на бежевый деревянный пол, напоминая двух закованных в доспехи стражников, скрывающихся в тени. Тени, готовые в любое мгновение сомкнуться перед потоком льющегося в окно жизненного тепла…

Стражники между Светом и его отсутствием…

Проводники добра и зла…

Сознания, соединяющие два беспощадно противоречивых мира…

Два взгляда на одно и то же Мироздание…

Мысли влетели в его дремоту бесшумным роем мотыльков-однодневок – хрупких, недолговечных, неуловимых… И тут же рассеялись, вспугнутые новым взрывом безудержно живого веселья.

Солнечный свет струился по её пухлой ладной фигурке. Протягивая к окну руку, эта сплетённая из солнечных лучей земная фея держала что-то в раскрытой ладони.

– Посмотри. – Уловив его пробуждение, она бросила в сторону игривый взгляд. – До чего смешная белка! Не понимает, это же стекло!

Продолжая хохотать, она манила беспомощно тыкающегося в окно пушистого зверька желанным лакомством.

– Софья… – Самое важное из всех слов – человеческое имя – выплыло из пространства вне фокуса его сознания. Обернувшись, женщина с радостным возгласом подбежала к кровати. – Ты проснулся, любимый… – Покрывая горячими поцелуями его лицо, она дышала сладким ванильным ароматом.

– Ты моя драгоценность! – Поглаживая роскошные светлые локоны, рассыпавшиеся по её покатым плечам, он наслаждался разлившейся внутри сердца неизбывной нежностью. И тут же, почувствовав её чужеродность, неожиданно сильно сжал прильнувшую к нему белую руку.