Холод, породивший пришельцев, стал ещё сильнее и внезапно материализовался в равнодушный стальной блеск в руках одного из них, другого, третьего… И когда нож вошёл в грудь слишком крепко уснувшего мужчины, он закричал не вместе с ним, а вместо него. Потому что тот, кому предназначался удар, умер мгновенно. И потому что он, смотревший на убиваемое тело с высоты пятиметрового потолка, прочувствовал всю боль за него. Ведь он один мог её воспринять. Ведь он один жил в этом теле долгие, но столь быстро пролетевшие годы.

Женщина, лежавшая рядом с ним, умерла на мгновение позже. Но, в отличие от него, она проснулась на секунду раньше, чем стальной клинок пронзил её сердце. Как и он, она не издала ни звука. Но причина её молчания была иной. Если он умер, так и не осознав настигшей его участи, то она за последний отпущенный ей сознательный миг поняла и приняла свою судьбу. Она умерла, глядя ему в глаза. Потому что за мгновение до смертельного удара её душа уже летела к его душе.

Вместе они смотрели на парящее напротив удивительное существо. Огромные белоснежные крылья были неподвижны, но жили уникальной внутренней жизнью. Переливающиеся в них оттенки голубого и розового цветов излучали одновременно блаженство и непоколебимую силу.

– Вы прожили хорошую совместную жизнь. – До боли близкий голос изливался из ангельского сияния и без усилий проникал в сердца внимающих ему людей. – Но это последнее ваше единение. Отныне каждый пойдёт своей дорогой. Поблагодарите друг друга и попрощайтесь.

Её глаза, всегда наполненные тёплым светом, сейчас, после исхода души из тела, светились особенно ярко.

– Спасибо за всё, что сделал для меня! За любовь и помощь, за искренность и надежду…

– За поддержку и понимание, за верность и дружбу! – Его голос вторил её словам, умножая и разворачивая вложенное в них значение. Свет, исходящий из их глаз, волной разливался по комнате. И ничего из того, что было вокруг них, – ни оставленная роскошь, ни покинутые тела, ни утраченная власть – ничто сейчас не имело значения. Только любовь и благодарность жили в их сознаниях и позволяли чувствовать себя по-настоящему живыми.

– Прощание закончено, – изрёк ангел, и тотчас её душа влетела в его сияющие крылья и исчезла в них. Ласковый, но непреодолимый свет остановил его выработанное за земную жизнь желание последовать за ней.

– Она ушла в рай. Но тебе туда нельзя.

– Значит, мне в абсолютную тьму?

– Её больше не существует. Ты Знаешь. По крайней мере, её нет в том виде, в каком мы привыкли её воспринимать.

– Но где же мне тогда быть?

– Есть лишь одно место, где ты можешь быть, – ты сам.

– Но я больше не чувствую себя.

– Так и есть. Тебя больше нет. В том смысле, в каком ты привык себя воспринимать.

– Но тогда что я? Где я?

– Хороший вопрос. Заметь: не два вопроса, а один. Один из них – настоящий вопрос. Ответ именно на него является ключом к спасению.

– Спасению чего?

– Я рад, что вибрации Тьмы не поразили тебя целиком. Ты проиграл, Амадео. Твоё сознание снова ограничено. И оно слишком часто находит себя в рамках обычного человеческого эго.

– Что же мне делать?

– Это зависит от того, какую сторону своего нового бытия ты выберешь точкой отсчёта.

– Человеческую или ангельскую?

– Нет. Ангельскую или дьявольскую.

Свет отдалился от него так внезапно, что Амадео вскрикнул от ужаса, ощутив, что теряет самое ценное в своей жизни.

– Я готов к борьбе.

– К ней никто никогда не готов, – возразил ангел, вновь приблизившись к Амадео. – Но, невзирая на твою неготовность, ты просто обязан вступить в войну.

– Самаэль…

– Ты же Знаешь, что его больше нет. Найди того, в ком здесь и сейчас гнездится абсолютное зло.