– Да-да, я поняла! Ты всегда будешь на первом месте! – перебила я подругу, резко поворачиваясь к ней.

Кейли замерла с открытым ртом, а затем убрала с лица прядь волос цвета морской глубины и откинулась на сиденье. Засунув в рот оранжевый леденец на палочке, она злорадно улыбнулась.

– Тебе лучше держать слово, – Кейли сощурила глаза и угрожающе направила на меня леденец, – потому что когда я стану известной и начну издавать свой журнал, то не стану брать у тебя интервью. Как у лучшей охотницы, у тебя, конечно, будут еще предло…

Я громко закашлялась, мысленно прося подругу заткнуться, и посмотрела на водительское сиденье. Мама делала вид, что не слушает нашу болтовню, но я заметила, как она вздрогнула от последних слов Кейли. Ее руки так вцепились в руль, что костяшки пальцев побелели.

Прошла неделя с той ночи, когда она поймала меня. После мы больше не говорили об академии – мама либо приняла все как есть и смирилась, либо сильно обиделась. Между нами никогда не было такого напряжения. А теперь я чувствовала его всеми фибрами души.

Кейли резко замолкла, наверняка придумывая теперь, как успокоить маму. Конечно, подруга была в курсе, как та относилась к моему выбору.

Я повернулась к окну, любуясь завораживающим пейзажем. В реке отражались блики утреннего солнца. Слева, вдоль шоссе, образуя живой занавес, тянулись лианы и эпифиты. Академия Дэвинфоллд находилась в горной местности, на юго-западе от Сиэтла. Мы решили поехать по Кэрбон-Ривер, через тропический лес на границе с национальным парком Маунт-Рейнир. Я надеялась, что по пути мы сможем увидеть вулкан Рейнир. Он идеально отражал то, как я себя чувствовала. Я пыталась казаться спокойной, но от одного толчка могла взорваться и испепелить мир вокруг.

Мы свернули в густой лес, и ветки начали царапать машину, так что мне пришлось закрыть окно. Два с половиной часа в дороге не тянулись так мучительно долго, как последние тридцать семь минут. Кейли сначала пыталась разрядить атмосферу, но тоже замолчала, уставившись в окно. Я уже собиралась нарушить невыносимую тишину и заговорить с мамой, как наш «ауди» свернул, и от открывшегося вида у меня захватило дух. С заднего сиденья послышалось оханье, а у мамы округлились глаза, и она выключила магнитолу, прервав Jailhouse Rock. Я всегда думала, что даже под дулом пистолета она не выключила бы Элвиса Пресли, но, похоже, один лишь вид академии Дэвинфоллд способен творить чудеса.

– Вот это да! Не зря я встала в такую рань, чтобы проводить тебя! – Восторгу подруги не было предела, и я ее прекрасно понимала.

Футах в трехстах от нас находился шедевр архитектурной эклектики. За белоснежными коваными воротами в стиле восемнадцатого века поднимался четырехэтажный особняк из белого камня, его шпили тянулись к небу.

Шоссе заканчивалось там, где начинался поворот к академии. С обеих сторон дороги тянулась чаща. От мысли, что я буду жить и учиться в этом потрясающем месте, у меня закружилась голова. Вблизи особняк оказался еще невероятней, в нем удивительно гармонично сочетались королевская сдержанность и современный стиль. Здание было огромным, и неудивительно, ведь каждый год Дэвинфоллд принимал около двухсот студентов.

Когда мы подъехали к воротам, я увидела еще несколько машин. У входа стояли два высоких широкоплечих секьюрити в костюмах, давая понять, что мы попали в элитное учреждение. Мама собиралась повернуть в сторону парковки, когда охранник преградил ей путь и жестом велел остановиться.

– Здравствуйте. – Он рассматривал нас через окно машины. – Извините, мэм, но на территорию академии допускаются только студенты. Прошу студентов выйти и пройти за мной.