Подсвечник обрушился на затылок с глухим стуком. Тело обмякло без звука. Первый резко обернулся, рука метнулась к поясу. Дуди швырнул в него стопку тяжелых книг с полки. Пока тот уворачивался, Дуди рванулся вперед, опрокидывая стол, создавая преграду. Грохот взорвал тишину.

Второй нападавший, оглушенный, но не отключившийся, пытался подняться. Дуди пнул его в висок. Снова тишина, нарушаемая лишь его собственным тяжелым дыханием.

Нужно было уходить. Немедленно. Они наверняка не одни. Он выглянул в переулок. Пусто. Но это ничего не значило. Он выскользнул наружу, заперев за собой дверь (старая привычка), и растворился в лабиринте узких улочек старого Яффо, прижимая к груди бесценные и смертельно опасные игрушки своего деда. Бегство началось снова.

Кафе «Пуа» на блошином рынке гудело, как растревоженный улей. Смех, обрывки разговоров на десятке языков, звон посуды, запах кофе, жареных баклажанов и пыли. Идеальное место, чтобы затеряться. Дуди сидел за столиком в самом дальнем углу, спиной к стене, потягивая ледяной лимонад и наблюдая за входом поверх газеты «Гаарец».

Амос появился точно в назначенное время. Крупный, лысеющий, с усталыми глазами бывшего оперативника и в безупречно отглаженной рубашке, несмотря на жару. Он тяжело опустился на стул напротив, скрипнув плетеной сидушкой.

– Опять вляпался, Дуди? – проворчал он вместо приветствия, подзывая официанта. – Я уж думал, ты остепенился. Книжки, пыль, туристы… Что на этот раз? Украл свитки Мертвого моря? Или просто разбил витрину у соседа?

– Кофе и что-нибудь поесть, – бросил он официанту и снова повернулся к Дуди. – Говори. У меня встреча через час.

– Меня пытались ограбить. Или убить. Не уверен, – Дуди понизил голос. – Двое. Профессионалы. В моей лавке прошлой ночью. Ищут кое-что.

– Кое-что? – Амос прищурился. – Опять какая-нибудь клинописная табличка с проклятием фараона, которую ты «одолжил» у какого-нибудь нечистого на руку коллекционера?

– Не совсем. – Дуди колебался. Рассказывать Амосу про деда, Хранителей, вибрирующие артефакты? Звучало бредово даже для него самого. – Это связано с семьей. Старые дела деда. И… возможно, с этими странными вибрациями по всему миру.

Амос помолчал, изучая его лицо. – Вибрации… Да, что-то слышал. Гул какой-то. Ты думаешь, твои ночные гости связаны с этим?

– Я не думаю. Я знаю. Они искали артефакты. Дедовские. Которые… реагируют на этот гул. – Дуди достал из кармана сумки и быстро показал Амосу диск и жезл, тут же спрятав их обратно.

Амос присвистнул. – Выглядят серьезно. И что тебе нужно от меня? Спрятать? Продать?

– Мне нужна информация, Амос. Кто эти люди? Кто их послал? – Дуди посмотрел другу в глаза. – И мне нужно безопасное место. На пару дней. Пока я не разберусь.

Амос тяжело вздохнул, потер лысину. – Ладно. Есть у меня одна квартирка в Бат-Яме. Никто о ней не знает. Снимешь пока там. Информацию пробью. Но, Дуди… – он наклонился ближе, – если это такая же история, как в Каире… если это снова связано с ними… я умываю руки.

Дуди кивнул. Он помнил Каир. Помнил напарника. И помнил ту тень, которая стояла за всем этим. Он тоже надеялся, что это не они. Но холодок под ложечкой говорил об обратном.

Квартира в Бат-Яме была типичным образцом израильской архитектуры семидесятых: бетонная коробка с маленькими окнами и видом на соседнюю бетонную коробку. Пыльно, неуютно, пахло нафталином. Но здесь были крепкая дверь, решетки на окнах и ни одной зацепки, ведущей к Давиду Алону. Идеально.

Дуди расстелил на кухонном столе видавшие виды карты из тайника деда, разложил дневники, диск и жезл. Теперь, в относительной безопасности, он мог погрузиться в наследие Залмана Алона, Хранителя Тишины.