А что если… что если система координат была не земной? Он открыл на ноутбуке астрономическую программу, загрузил карты звездного неба. Начал сопоставлять символы с диска с конфигурациями созвездий, с известными пульсарами, квазарами. Долгие часы он перебирал варианты, пока глаза не начали слезиться.

И вдруг увидел. Несколько ключевых символов на диске точно совпадали с расположением звезд в созвездии Ориона, но не так, как оно выглядит сейчас, а как оно выглядело бы… тысячи лет назад. И линии, соединяющие эти символы на диске, указывали на определенную точку внутри туманности Ориона.

А карта деда… линии, соединяющие мегалиты, были не просто линиями. Если спроецировать их на небесную сферу с учетом прецессии… они указывали туда же. На ту же точку в Орионе.

Дольмен в Галилее был не просто «точкой силы». Он был частью глобальной сети, древней системы, настроенной на… что? На Орион?

И «Силас Корп» была там прямо сейчас.

Нужно было ехать. Немедленно. Не для того, чтобы остановить их – это было бы самоубийством. А для того, чтобы увидеть. Понять. И, возможно, использовать момент, пока они заняты, чтобы самому получить доступ к дольмену. К тому, что могло быть скрыто внутри или рядом с ним.

– Амос, – сказал он в зашифрованный телефон. – Нам нужно в Галилею. Прямо сейчас. И нам понадобится кое-что посерьезнее твоего пистолета.

Старый «Субару» Амоса мчался на север по шоссе номер 6, разрезая ночную прохладу, пришедшую на смену дневной жаре. Дуди смотрел на пролетающие мимо огни пригородов, на силуэты кипарисов на фоне темнеющего неба. Воздух был странно наэлектризован, словно перед грозой, хотя небо было чистым. Или это было его собственное напряжение?

Амос вел молча, сосредоточенно. Рядом с ним на сиденье лежал закрытый кейс. Дуди не спрашивал, что внутри. Он догадывался.

– Они знают, что ты существуешь, – сказал Амос, нарушив молчание. – Пробили твое имя по всем базам. Имя Залмана Алона тоже всплыло в их запросах. Они связали тебя с дедом и, похоже, с артефактами.

– Как? – спросил Дуди.

– У них есть кто-то внутри. В Шабаке или Моссаде. Или и там, и там, – Амос поморщился. – Старая история. Всегда есть кто-то продажный. Они получили доступ к твоему делу. К делу о Каире.

Значит, его подозрения были верны. «Силас» или их предшественники стояли за каирской ловушкой. И теперь они шли по его следу.

– Место, куда мы едем… – продолжил Амос. – Холм Тель-Хацор. Не сам национальный парк, а дикие склоны к северу. Там есть несколько малоизвестных дольменов. Спутник показывает их активность там же. Тепловые сигнатуры, электромагнитные помехи.

– Они будут нас ждать?

– Возможно. Но скорее всего, они слишком заняты своим… экспериментом. Они уверены, что ты где-то залег на дно в Тель-Авиве. Мы подъедем с другой стороны, через друзскую деревню. Там меня знают. Оставим машину, дальше пешком.

Они свернули с главного шоссе на узкую горную дорогу. Луна освещала скалистые склоны, оливковые рощи, темные провалы вади. Воздух стал прохладнее, пахло чабрецом и пылью. Вдали мерцали огни деревни.

Дуди достал диск и жезл. В темноте машины символы на них, казалось, светились еще ярче. Жезл вибрировал в руке, словно живой, словно чувствуя близость цели.

Они оставили машину на окраине деревни, у дома старого друга Амоса, молчаливого друза с проницательными глазами. Взяли рюкзаки с водой, снаряжением и содержимым кейса Амоса. И двинулись в ночь, к холму, где древние камни пели свою тихую, тревожную песню, и где люди в темной одежде пытались дирижировать этим опасным хором.

Когда они поднялись на гребень и посмотрели вниз, на склон Тель-Хацора, они увидели это. Неяркий, пульсирующий свет у подножия группы огромных камней. Несколько фигур двигались в этом свете. И низкий, рокочущий гул, от которого вибрировала земля под ногами. Они были на месте. И они были не одни.