Монотонный напев разбавился первым криком ребенка, и Инга снова запуталась.

– Девочка, – повитуха быстро заморгала, глядя на ребенка. Повторила громче: – Девочка!

– Всего по два, две противоположности… – Инга невольно вытянула шею, пытаясь тоже увидеть младенца. – Ого!

Мела протяжно застонала, схватившись за живот, опавший лишь немного. У стены скрипнула лавка, в деревянный пол воткнулась палка, принимая вес Танаты. Повитуха наскоро завернула ребенка в приготовленную ткань и поискала, куда можно его положить. К новорожденной протянулись сухие руки бабушки.

– Дай.

Инга задергала мать за юбку, указывая на Мелу.

– Как у кошки… – начала и тут же прихлопнула рот, сообразив, с кем сравнивает женщину. Добавила тише, краем губ, надеясь, что мать поймет: – Когда котят много.

Старая Таната уложила кряхтящий сверток на одну руку и подошла ближе, щурясь на свету.

– Двое?

Повитуха нырнула под простыню. Мела сжала зубы, вновь ухватываясь за ремень. Затаила дыхание Инга, никогда не видавшая детей более одного за раз. Хмурилась сама повитуха, придерживая головку второго дитя.

Тревожно, слишком тревожно ей было.

Достала младенца, подняла к свету. И побледнела страшно.

– Две одинаковые вещи не могут существовать! – само собой вырвалось у нее. Вторая девочка не отличалась от первой ничем. Одно лицо, один цвет волос. Даже кряхтели они в унисон. – Дурной знак! Копия!

– Один – мальчик, – сказала старуха, забирая вторую внучку. – Займись их матерью.

– Но…

– Один – мальчик, – с угрозой повторила старуха, отыскивая чистое полотно. Старшую девочку уложила в люльку. – Имя ему Тай. Его сестру звать Йеной.

Повитуха холодела, давя порыв немедленно бежать. От этих женщин и их детей, подальше от этого дома.

– Да, мальчик, – ровно согласилась. По спине ручьями стекал пот. – Тай, хорошее имя. Они разные, ты права, Таната.

Домой с Ингой возвращались далеко за полночь. Инга приплясывала на пустой дороге, приминая траву, пробившуюся по центру. Ее мать кусала губу и озиралась, вздрагивая от любого шороха.

– Маменька, а правда, что Мела рождена от инкуба?

Повитуха поджала губы и погрозила дочке.

– На мать ее посмотри! Высохшая ведьма, там и имп такой не соблазнится. – Белокурая нимфа Мела, прекрасная, как только что выпавший снег, скорее, была подброшена на порог, чему повитуха поверила бы скорее, чем союзу уродливой ведьмы и инкуба.

– В долине ведь есть инкубы? – не унималась Инга. – Она туда ходит?

Повитуха зашипела сквозь зубы, остановившись. Сунула в руки мечтающей о любви дочери корзину.

– Даже не вздумай! Нос туда совать! Инкубы – не самое страшное, что там водится! – На миг позволила себе подумать о невероятной красоты девочках, родившихся сегодня. И тут же выбросила их из головы.

– А кто отец этих хорошеньких деток? Ни разу не видела, чтобы кто-то в дом Танаты хаживал.

– Много вопросов задаешь. О том, что видела, забудь, иначе… – хмурясь сильнее, повитуха договаривать не стала. Завидев свой дом, ускорилась. – Темно совсем, торопись.

– Ма…

Повитуха быстро обернулась. Инстинктивно вскинула руки; жест бездумный, от острейшего лезвия ее не спасший. Быстрая боль, секундное замешательство, и последующий проблеск понимания, затухающее сознание. Падения навзничь повитуха уже не почувствовала, раскинула в стороны безвольные руки. От удара о землю взметнулась и опала пыль. Над ней со вздохом склонилась старая Таната.

– Кто ж знал, кто ж знал… – посмотрела на топорик, застрявший в черепе, на потускневшие, распахнутые глаза, один из которых заливался тоненькой струйкой крови. Глянула и на Ингу, в похожем состоянии лежавшую неподалеку, чьи волосы ярким пятном устлали землю. Помахала рукой, подзывая двух импов. – Забирайте, пока теплые.