Завтра я боялся проснуться.
Мне казалось, что сон то был,
Он рассеется утром туманом
И пойму я, что всё позабыл,
Был, что пьян, я был под дурманом.
Не страдал я, наивный верил,
Через два или три всего дня
Ты откроешь в шалаш те двери,
Коих нет, и разбудишь меня.
Никого, ничего я не видел,
И не помню, что ел, и что пил.
Хоть не знал за что, ненавидел
И казнил всё себя, не простил.
Не простил, что не смог удержать,
Не простил, что я был невеждой.
Не успел, может, что-то сказать,
Жил одной лишь надеждой.
Что она умирает последней,
Кто не знает, тот точно невежда.
И уже не успеть с прощеньем,
Был же с Катей роман неизбежен…
Как же тягостно время тянулось,
Я глаз не сводил, к полустанку с тропы.
Если б время встречи вернулось,
Не дал бы прервать нити судьбы.
А теперь до икоты молись,
Призывая Небесные Силы:
Катя, Кроха, прошу, появись!
Вспомни, как встречи были красивы!
Я и адрес свой не оставил,
Да и, где ты живёшь, не знаю.
Как мы встретимся даже представил,
И об этом только мечтаю.
Вот такая моя неувязка
И шансы, что встретимся, тают.
Ох, какая была жизни встряска,
Что, как вспомню, так улетаю.
День прошёл, а ночь бессонна,
Новый день и снова ночь.
Как разлука беспардонна,
Кто же смог бы мне помочь?
Ну ещё, быть может, сутки
Продержусь на своих я ногах,
А потом рвать незабудки,
Не носить мне Крошку на руках.
И кому такое нужно, чтоб я влип?
Не желал ведь никому я зла.
И в груди нет песен, стонов хрип,
Сердце не убила, с собою забрала.
И отвлечься уже не могу я,
Рану водкой нельзя залить.
Были мы не просто друзьями,
Как тебя мне теперь забыть?!
6
Весь измучен, я брёл на заре,
На тропу устремив свой взгляд
Где тяжело шла в гору, по росе,
С сумкой та, которой был так рад.
Восторг во мне: – Любимая моя!
Оставь же тяжесть… я лечу!
Ты, свет очей, моя заря!
Прости меня! – я ей кричу.
Смеясь, упала на баул,
Её лицо светилось счастьем.
Скрестила ноги, словно баул – стул,
Рассеяв тем души ненастье.
Был поток счастья бесконечен,
Наслаждались мы им в усладу.
Что ребёнок, я стал беспечен,
Не боясь потерять отраду.
Столь красива была, молода,
Хоть семейного год был стажа:
Я же старше, усы, борода,
Не по старости, для куража.
И была нам усадьбой вся степь,
Палисадником – сад, шалаш – домом.
Мы спешили любить успеть,
Собирая эмоции комом.
Свиданья назначал тебе у родника
И ночью нагишом в пруду купались,
Песни, журча пела, с соловьём река,
В ласках любви все ночи плескались.
Не знали ссор, семейных разборок,
Адам словно с Евой, был чуден Эдем.
Каждый куст, обласкан был и дорог,
Благоухало лето и не было проблем.
За июлем к закату шёл август,
Скоро осень, слякоть дожди,
Но влюблённых не трогала грусть,
Они мало что видели, кроме любви.
В саду яблоки, сливы собрали,
Осень всё покрывала охрой,
Мы ж на тёплые дни уповали
И порою, в постели мокрой.
Рай с любимой и в шалаше,
А в морозы зарыться б в землю.
Вся ответственность на Малыше,
Кроха ж гнулась, подобно стеблю.
Нам нужно было что-то решать,
Заболела простудою Кроха,
Тяжело ей было дышать…
– Ты не хочешь к врачу?! Дурёха!
Не хотела, я сам стал лечить,
Где таблетками, а, где отваром.
Как в морозы и где будем жить,
Не сгубить, чтоб любовь задаром.
Все трудности остались позади,
Четвёртый месяц были вместе.
Мы думали, а что там впереди
Взоры устремляя в поднебесье.
Эпилог
Она всё знала, что я давно женат
Был старше её намного, вдвое.
Кроха в разводе, муж – неадекват…
Какую нам стезю, судьба откроет.
И будет ли совместная стезя,
Так много «но» и связи – «неформат»:
То неэтично, этого нельзя,
А главная проблема – я женат.
И больше, чем проблема – дети,
Они – не вещи, чтобы их делить.
С любимой в шалаше жизнь светит,
А, без детей, нельзя мне быть.