Тут настала моя очередь удивляться. Неужели эта необъятная женщина – моя мачеха? Я запомнила ее как изящную и амбициозную даму. Что случилось за десять лет, чтобы леди Жамета так опустилась, если даже какой-то позолоченный хлыщ смеет называть ее служанкой?

Бесси, поджав губы, протянула даме мою характеристику.

Мачеха развернула, пробежала взглядом и сказала со злорадной усмешкой, очень громко, чтобы все свидетели сцены расслышали:

– Какой ужас! За десять лет ты не заслужила ни одного доброго слова от воспитателей и учителей! А где аттестат? Хочу взглянуть на твои оценки, лентяйка.

Бесси оглянулась на окно, за которым я спряталась, и ее маленькие черные глазки метали молнии. Потом она подняла взгляд на второй этаж и побледнела.

Наверное, нехорошо было подставлять мою врагиню под удар более опытной гадины, но… я не смогла удержаться от ма-аленького возмездия.

Кроме того, я верю в справедливость. Справедливость и воздаяние – это то, чему я тайно училась все десять лет, но не на дневных уроках, а… ночных. Магическое обучение во сне – это моя самая страшная тайна, о которой никто не должен узнать.

Поняв, на кого нарвалась, Бесси уткнула руки в пышные бока и разразилась бранью:

– Аттестат еще не заполнен, его пришлют почтой на мое имя, чтобы ты в него нос не сунула, старая ведьма! Думаешь, стала женой потомственного аристократа, и тебе все позволено? Да кто ты такая? А насчет характеристики, так я ее подменила, чтобы посмотреть, как ты будешь радоваться. Мне эта бумажонка ни к чему, я ведь не собираюсь искать работу на стороне, у меня свадьба впереди! Дай-ка… – девчонка шагнула вперед, выхватила лист бумаги из рук опешившей от такого отпора мачехи, разорвала на мелкие клочки и пустила по ветру.

Лицо мачехи побагровело, а щеки лэрда, наоборот, побледнели, а глаза округлились. Еще бы. Разве такую невесту он ожидал увидеть? Воспитанницы дири Труфиль славились на всю столицу тихим нравом, скромностью и набожностью. Единственное исключение, не считая меня – наша Бесси, попавшая в пансион переводом из менее престижного интерната ремесленниц.

Следить за эпической схваткой двух упитанных кобр мне помешала Верьена. Запыхавшаяся подруга вбежала в холл с моим чемоданчиком в руках.

– Аль, прости, я задержалась, мне пришлось прятать чемодан от Крысы, а потом пробираться по черной лестнице.

Крысой мы называли между собой директрису.

– Ты моя спасительница! Не знаю, что бы я без тебя делала. – Я обняла подругу.

– Я только успела собрать твое белье, амулеты и конспекты. Прости, но платье и плащ не успела сложить. Ворвалась Крыса, и забрала всю твою одежду и учебники. Сказала, что у тебя ничего своего нет, все казенное.

– Не думай об этом. Пусть подавится. Главное – амулеты. Я их два года делала, было бы жалко дарить их Крысе. Поверить не могу, какая удача – меня отпустили раньше на целый месяц! И даже без надзора опекунов!

– Как это? А тот красавчик? Он же должен тебя сопроводить! Ох, Аль, как же тебе повезло с женихом!

– Думаешь, повезло? – рассмеялась я над наивностью подружки. – Вряд ли. Если бы мачеха сама не появилась, я бы подумала, что она специально решила меня скомпрометировать поездкой наедине с мужчиной. Но оказалось, Жамета тоже тут. И сейчас она как раз заново знакомится со своей падчерицей. Бесси отлично играет мою роль.

И мы повернулись к окну, за которым крики стали еще громче.

– Что ты творишь, дрянь! Я твоему отцу пожалуюсь! – визжала мачеха.

– Да сколько угодно! – расхохоталась дочь кожевника. Взглянула в изумленное лицо беловолосого мага и рявкнула: – А ты чего расселся? Кто даме дверь этой колымаги открывать будет? Долго мне еще ждать? А то папа убежит к какой-нибудь доброй женщине, пока эта грымза добрых девушек позорит, и ей жаловаться некому будет.