Сломя голову, прижимая завернутый в бумагу кусок масла, я понеслась в кухню. Там всё было как и вчера: разделочный стол, печь, два шкафа с утварью, еще стол, что-то вроде обеденного, но, думаю, использовавшийся не для сервировки блюд в лучшие времена этого поместья, то есть что-то вроде раздачи. Пара стульев еще имелась, какой-то короб, скрывающий, как мне казалось, какие-то коммуникации. Раковина из цельного куска камня с навешанной над ней бочкой, из которой торчал кран, ассоциирующейся у меня с бойлером. Хотя того, что оттуда польется горячая вода, я, естественно, не ожидала. Спасибо, что под раковиной — труба, уходящая в стену и отводящая куда-то сливаемое, а не ведро. Плиты нет.

— Где она? — спросила я хомлина, который зашел в кухню за мной.

— Так вона там, за коробом, — ткнуло пальцем существо.

Он указывал на тот самый огромный короб, который, по моему представлению, должен был скрывать какие-то коммуникации. Кинулась к нему, попыталась что-то рассмотреть в щель, но ничего не увидела. Схватилась за край и потянула. Скрипя и царапая пол, тяжелый, сбитый из досок короб отодвинулся, и передо мной предстала плита. Нет, не такая беленькая и компактная, к виду которой я привыкла в своем мире. Это было огромное, отлитое из металла нечто. Шесть кружков-конфорок, дверь чего-то, заменяющего духовку, дверца топки сбоку, а ниже — зольник.

— Ха! — выдала я, стукнув по ней ладошкой. — Сработаемся!

Тут-то я интуитивно понимала, как к этому агрегату подступиться. С печью было бы сложнее.

Чтобы сварганить пирог, пришлось попотеть! Водоподводник, как сообщил в то время, пока я хлопотала, находящийся рядом Хомлин, тоже сломан. Так что пришлось таскать ручками в ведрах, предварительно накачав из имевшейся на заднем дворе дома-поместья колонки. Потом дрова принеси, затопи, тесто замеси, за яблоками сбегай, руками напачканное перемой. А тут еще после этой беготни глянула на пол и ахнула. Грязи-то натаскала!

— Тапочки бы нужны, — вздохнула я. — А то пол ледяной, так не походишь. А с уличных — вот что!

— Так в сундуках, — хрустя очередным яблоком, бросил Хомлин.

— В каких сундуках? — спросила я.

— В хозяйской спальне стоят!

— Где?

— Хозяйка, а ничего не ведает… Охо-хо… — вздохнуло существо и слезло со стула, на котором примостилось. — Идемте, госпожа, покажу. Там все не по нынешней моде, но добротное. Хозяева местные когда преставились, молодая хозяйка замуж вышла, все тут оставила. Так и лежит.

Хм… Похоже, моя мачеха замуж тоже по необходимости выходила. В этом мире без отца или мужа девушке нельзя, поручитель требуется, а то шагу ни ступить.

Хомлин привел меня в самую большую комнату в доме, стащил с чего-то длинного тканевое полотно, и я увидела четыре стоящие в ряд сундука.

— Туфли в этом, — показал мне старичок.

Я откинула крышку, зарылась с головой в сложенное там и нашла нечто похожее на то, что сейчас называют мюли. Милые такие черные туфельки без пятки, с острым носом и бантиком. Размерчик Тасии был несколько великоват, но носить можно.

— Чудо ты мое! — сказала я хомлину, выныривая из сундука и переобуваясь прямо тут, стоя то на одной ноге, то на другой, пошатываясь чуть-чуть.

Когда закончила, стукнула каблучками и послала хомлину воздушный поцелуй. Старичок засмущался и даже зарделся слегка.

До обеда я успела накормить старика Никса постными оладьями с яблоком, напоить его чаем, вымыть пол и накрыть в маленькой гостиной стол. Умаялась так, что впору было лечь на пол и пролежать там час, пытаясь перевести дух. Но даже присесть на стул возможности не возникло. В дверь постучали.