Старик искренне рассмеялся.

– Охотно верю! В этом мы с вами похожи. Кажется, у нас с вами гораздо больше общего, чем можно было бы подумать.

– Возможно, – согласилась я, не отводя взгляд.

Глаза Мирале когда-то были карими, а теперь, поблекнув от возраста, стали скорее горчичными. Смотрели они так же остро.

– Что же насчет раба… – произнес старик. – Значит, он вам не по душе и вы готовы с ним расстаться – за разумную цену, конечно же.

Проклятье, так вот зачем он явился спозаранку.

Настал мой черед прикидываться, будто я наслаждаюсь напитком и видом аккуратно подстриженных шарообразных цитрусов.

Мирале, видимо, отчаянно хотел получить Аштара, раз нарушил традиции. В Сенавии было принято долго обхаживать партнера, сначала притворяться, будто совсем не заинтересован в сделке, а потом как бы давать себя уговорить, дожидаясь, пока не будут предложены лучшие условия. Никто не спешил. Старик, конечно, вытерпел несколько дней, но этого было слишком мало, особенно если он считал, что дроу используют для любовных утех.

Задумавшись об этом, я сделала еще глоток. И Мирале, и Элай поразительно легко говорили о том, что я сплю с рабом. Предполагалось, что девушки должны выходить замуж целомудренными, однако в моем случае – главы рода – торговля велась совсем на другом уровне. Когда шел разговор о браке, подразумевались не любовь и не продолжение рода, а присоединение к владениям мужа моих плантаций, которые давали весьма и весьма приличный доход. Ради такого почти любой потенциальный супруг закрыл бы глаза на то, что его жена давно не девственница. А уж в том, что хозяева используют для удовлетворения рабов, и вовсе никто не видел ничего предосудительного. Наоборот, это было скорее нормой для сенавийской знати.

Но все же старик и принц удивительно слаженно пели одну и ту же песню. Не потому ли, что вместе ее сочинили?

Если подумать, Элай, упорно желавший отыграться в злополучный вечер, сразу сдался, когда потерял еще и раба. Конечно, до него могло дойти, что шансов против «счастливой руки» у него нет, а трюки закончились. Если те вообще были. При личной встрече принц с трудом вспомнил о поместье, которое так жаждал вернуть, и хотя забрал его, но добровольно отказался от Аштара. Это тоже укладывалось в картину – Элаю после такого было бы сложно объяснить, почему раб вдруг снова оказался у Мирале.

Допустим, между Элаем и Мирале действительно существовал договор, по которому генерал дроу «случайно» должен был перейти из одних рук в другие. Оставалось понять, зачем это им обоим – и принцу, и старику. Если жадный до денег и почестей Мирале мог бы кичиться тем, что обладает королевской игрушкой, то Элаю все это на кой? Он и без того на вершине мира. Если бы хотел, мог бы стать правой рукой первого принца, своего старшего брата. Так нет же, он сам выбрал прозябание в Тайезе, где никогда ничего не происходит.

Я опустила чашку, будто бы с наслаждением выдыхая. По правде говоря, этот напиток я никогда не любила, но владеть кофейными плантациями и не пить кофе было бы слишком странным в глазах окружающих. Тем более мой отец его просто обожал, а мне в первое время приходилось ему подражать, чтобы аристократы не забывали, с кем имеют дело, видя перед собой девчонку, едва преодолевшую двадцатилетний рубеж.

– Лорд Мирале, позвольте, зачем бы мне расставаться с рабом, которого я только получила? – вкрадчиво спросила я. – Мой управляющий еще даже не проверил, каковы его умения.

– Хитрая вы лиса, леди Мелевин, – он шутливо погрозил пальцем. – Все знают, в каких областях лежат умения Погибели Драконов.