Натянула тулуп, сунула ноги в большую по размеру, но очень теплую обувь, подхватила куль и пошла куда сказано.

На улице было очень хорошо. Мороз отступил, слегка пощипывая щеки, но не кусая зло, как накануне. Снег искрил на солнце, слепя глаза. Вдохнула полной грудью, наслаждаясь зимним днем.

- Кто там? – из указанного дома вышла сухая высокая женщина. – Ты кто? – уставилась на меня хмуро.

- Марго. Я от Дарахи, - пояснила, выглядывая из-за куля. – Белье для стирки принесла.

- Заходи, коли принесла, - посторонилась женщина. – Сюда бросай, дальше я сама.

На полу стояли несколько кадок с замоченным бельем. Положила свой куль рядом, с любопытством осматриваясь по сторонам. Весь небольшой домик состоял из одной комнаты. Жарко натопленная печь в углу, там же стол да пара табуретов, сваленное у входа белье, кадка с замоченным, возле вёдра с водой. Еще виднелась ширма в другом углу, думаю, там кровать или топчан - место для сна. Довольно скромное жилище, - отметила про себя. Да и полы… в таверне полы выстланы широкими досками, потно подогнанными друг к другу. Здесь же пол похож на земляной. Пусть утоптанный, пролитый чем-то, но все же земляной.

- А как вы стираете? – вопрос вырвался невольно.

- Да как и все, - не поняла вопроса женщина. – Плату-то принесла?

- Да, конечно, - протянула ей несколько тусклых монеток. – Можно мне посмотреть?

- Смотри, коли хочешь, - пожала плечами женщина, тоже обувая похожие на мои сарьи, натягивая похожий тулуп.

Она взяла несколько деревянных кадок. В одну свалила принесенное мной белье, залила водой, сыпанула что-то сверху. Ушла с пустыми ведрами на улицу, вскоре возвращаясь с новой порцией воды.

Женщина скинула верхнюю толстую одежду, бросая прямо на пол. Передвинула кадку подальше от стены, принесла себе низенький табурет, села и принялась разминать каждую вещь, перекладывая из одной кадки в другую. Терла каждую вещь руками, сминая и жамкая, это занимало немало времени. Порошок, что она сыпанула в самом начале, окрасил воду в грязно-желтый цвет, но думаю, именно он помогал отойти пятнам.

- И на речку со мной пойдешь? – хмуро взглянула на меня стиральщица, тяжело поднимаясь на ноги. – Дараха что, доверять перестала, что соглядатая приставила? – пробурчала она, вынося тяжелые кадки по очереди за дверь.

Промолчала. Я и сама не могла объяснить, зачем наблюдаю, что хочу понять. Пошла за женщиной на речку, помощь не предлагала, понимая, что мне такую кадку ни за что не сдвинуть с места, не то что поднять.

С натуральным ужасом около получаса я наблюдала, как стиральщица полощет тяжелое мокрое белье в проточной воде. Ледяной, натурально обжигающей холодом воде. Перед началом работы ей пришлось даже отогнать тонкий ледок от берега. Подальше речку сковало сильнее, но в этом месте, очевидно, стиркой занималась не только она, так что лед нарасти не успел.

Ушла только тогда, когда почувствовала, что начинаю замерзать. Женщина меня проводила взглядом, с нескрываемым облегчением, снова возвращаясь к работе.

В таверне народу только прибавилось. Сразу же прошла на кухню, раздеваясь и поднося руки к плите. Дараха резала мясо на тонкие пластины. На меня посмотрела, подняв брови.

- Долго ты, - обронила негромко. – Неужто Барса белье брать не хотела?

- Нет, все в порядке, смотрела просто.

- На что? – Дараха даже мясо резать перестала. Выпрямилась, глядя на меня с недоумением.

- Как она стирает, - пояснила, отходя от печи.

Вымыла руки, надела передник.

- А зачем?

- Любопытно было. Это же очень тяжело, вот так вот, руками. А потом в ледяной воде еще…

- Так она за то плату-то и берет, - Дараха вернулась к работе.