Когда-то она была жизнерадостной и прекрасной, все юноши хотели Нину Михайловну в жены, а теперь, когда муж умер, а сама она состарилась, приходилось учиться любить одиночество, потому что никакой другой мужчина ей был не нужен.

Кофейня была единственным островком ежедневно счастливого настроения. И она бы прожила так все отведенное время до самой смерти, наконец-то отправляясь на перерождение или в забытье (кто во что верит), но…

Попала Нина Михайловна внезапно. Никто не ожидает в один день проснуться в чужом мире, пожалуй, кроме романтичных молодых девиц.

По правде сказать, она думала, что умерла, хотя не сказать, что считала себя специалистом в смертях. Просто однажды проснулась не в своей кровати и люди вокруг были незнакомыми. Они говорили на странном языке, но Нина обнаружила, что понимает каждое слово.

Возле кровати сидела странно одетая женщина примерно ее возраста, на голове своеобразной дамы был небрежно повязан накрахмаленный чепчик, а губы оказались плотно поджаты, словно женщина часто была недовольной. Нина старалась никогда не корчить такое выражение, чтобы не создавать новые морщины на лице.

- Кто вы? – хрипло спросила Нина, пытаясь отвернуться от тряпочки, которой ей вытирали лоб. Она даже не сразу обратила внимание на то, что говорит не на своем родном языке. Это сейчас было меньшим из того, что ее волновало.

- Синтэрра Лесса, - ответила ей странная лекарка и нахмурилась еще сильнее.

Нина Михайловна с трудом огляделась и закашлялась, всего несколько раз перед этим повернув голову. В легкие словно впилась тысяча иголок. Лишних движений лучше бы не делать, но она почти ничего не успела рассмотреть.

- А где я нахожусь? – голос звучал слабо, Нина попыталась подвигать рукой, но получалось плохо – сил не было даже на это.

Обстановка была странной. Далеко не ее уютная квартирка со шторами в мелкий цветочек и подоконником, уставленным фиалками.

Из того, что она успела зацепить взглядом: под потолком паутина, а в грязное окно ничего нельзя было рассмотреть, пол в дырах и кое-где прогнулся. Даже под одеялом чувствовался холод. Вариант с больницей отмелся, она бывала там много раз и ни в одной палате не казалось подобной атмосферы. Ей сразу не понравилось это место.

- Синта Нелли, вы у себя дома.

Нина опешила. Для нее все было похоже на спектакль, а длинное платье этой Лессы только подтверждало догадки: оно закрывало ноги вплоть до щиколоток, укрывало шею и запястья. В таких нарядах ходили в прошлых веках, но уж никак не в двадцать первом столетии.

В себе Нина была недолго, тело чувствовалось слабо и очень хотелось заснуть, что она и сделала. Тем более, что все происходящее казалось несерьезным, больше походило на бред. Оставалось надеяться, что сон поможет.

Примерно в таком темпе прошла еще неделя.

Нина приходила в себя, наблюдала за происходящим вокруг и засыпала, не чувствуя в себе сил даже подняться с постели. Ее такое состояние удручало, в неизвестном месте она не чувствовала себя уютно или хотя бы в безопасности, но с течением дней обстановка стала уже привычной.

Последний раз у нее получилось продержаться в сознании несколько часов и женщина сделала свои неутешительные выводы – что бы тут не происходило, ей это не на пользу. Атмосфера дома была странной и мрачной.

Посещавшие ее люди ни разу не позвали ее детей или внуков, кормили редко и скупо, а ходить по нужде приходилось в ведро, которое могли не выливать даже несколько дней. О чем-то таком она читала в детективах и стала считать себя заложницей.

Хотя выходить за дверь комнаты никто не запрещал, и Нина пыталась потихоньку разведывать дом.