Дверь отворилась – отец Родан вошел без стука. На его лице было строгое выражение: губы поджаты, темно-синие глаза гневно сверкали. Он поправил свой жилет из застиранного хлопка и остановился на входе. Нелли знала, о чем он думает, это сквозило даже в его взгляде. Ничего хорошего это ей принести не могло.

Родан действительно собирался выдать дочь за сына лесопилки. Он считал, что хоть так она сможет быть полезной, потому что сейчас семья терпела убытки, в большей степени, по ее вине. Нелли не приносила денег в семью, но ее приходилось содержать: еда, одежда, косметика и выезды к городу – все было дорого.

Сыновья Родана иногда помогали финансово родителям, в отличии от Нелли, которая так и осталась сидеть на их шее.

- Я слышал, о чем вы говорили, Нелли. Даже не пытайся, в столице тебе места нет! – проговорил он строго, считая одолжением принятие участия в воспитании дочери, хотя даже не мог себе представить, какой трагедией это было для самой девушки.

Она внезапно поняла, что все кончено. Горячие слезы стекали по розовым щекам, девушка смотрела на дверь невидящим взором и не могла поверить. Но даже так не собиралась принимать свою судьбу…

***

*Синта – обращение к незамужним женщинам.

*Синтэрра – обращение к замужним женщинам.

*Синт – обращение к мужчинам.

Карта:

(будет обновляться по мере упоминаний в тексте)

2. ГЛАВА 2

Нина Михайловна – на первый взгляд обычная пенсионерка, но если присмотреться, то можно было заметить ее удивительную натуру, впрочем, почти ничем не отличающуюся от тех, что были у дам ее возраста.

Она считала себя обычной, хотя не любила сидеть на лавочках у дома с утра до вечера, предпочитала не досаждать детям, устроившим свою личную жизнь и не стремилась завести новый роман после смерти мужа.

Освоив выход в интернет, женщина нашла себе занятие по интересу – вступила в книжный клуб, по вечерам много читала. Дети звонили редко, внуки – еще реже, но она ни на кого не злилась. Живое общение ей заменяли переписки на читательских форумах и в литературных чатах.

Нина Михайловна считала, что жизнь ее прошла на «отлично». А как иначе? У нее было двое детей, своя квартира, а более, чем десять лет назад она стала и бабушкой, чем хвасталась перед соседками, а они в свою очередь рассказывали о своих внуках или даже правнуках.

Она считала, что любая женщина, выжившая до пенсии может собой гордиться. Как выразился бы ее внук, она прошла все уровни сложнейшей игры и ни на одном не умерла.

Были у Нины Михайловны и маленькие вредные привычки, от которых она не могла отказаться даже в силу возраста. Она была заядлой кофеманкой.

Здоровье не позволяло пить кофе в желаемых количествах, но если не дома, то все свое время Нина проводила в красиво обустроенной кофейне неподалеку.

Раз в неделю она позволяла себе фисташковый латте, а потом мучилась от бессонницы, в другие дни женщина просто пила чай с имбирем и корицей, но неизменно приходила к своему столику возле окна, чтобы не упустить ничего интересного: ни прохожих, ни, собственного, того, что творилось в самой кофейне. Ни один скандал или разбитый подстаканник не мог пройти мимо ее внимания.

Летом она стягивала с головы панамку, а зимой – шарф, завязанный под горлом и вешала его на спинку любимого диванчика, уже слегка протертого.

Персонал знал Нину Михайловну по имени и наизусть выучили, в какой день недели она пила кофе, а в какой простой чай. И просто спрашивали:

- Вам как обычно?

Ей нравилась вся эта атмосфера, нравился гомон и нравилось наблюдать за молодыми людьми, полными жизни, баристой и другими посетителями. Так она казалась себе менее старой. В общем, душа Нины Михайловны оставалась молодой даже спустя все эти года.