– Если бы изменяла, то прыгала бы вокруг тебя как бабочка, лишь бы ты за ней не следил лишний раз и не заметил. В Аффисе и прибить за такое могут. Какая женщина, кроме доведенной до отчаяния, станет так рисковать? – хочу сказать ему, но вместо этого просто говорю твердое “нет” и перевожу разговор в другое русло.

– Ваша жена вам дорога? Хотите ее счастья?

– Конечно.

– Я говорю не о ее долге улыбаться вам. А о том, что она на самом деле будет чувствовать, глядя на вас. Хотите, чтобы она снова светилась от радости, а источником этой радости были вы? Чтобы она от всего сердца хотела сделать вам приятно, приготовив вкусный ужин или… что-то еще.

– Так это и так бабская повинность, – как-то неуверенно говорит он то, что ему навязало местное общество.

– Повинность? – поднимается моя бровь.

Мужчина лица разглядеть не может, но по голосу и изменившейся позе улавливает мое возмущение.

– А вы хотите любви от вашей жены или повиновения? Если второе, то тут я вам не помощница.

– В бездну тебя, гадалка! Говори, что мне делать?! – плюется он. Злой, уязвленный, но все равно еще не ушел.

Хочет знать, что же я ему насоветую.

Ох, Лиза… не причиняй людям добро, не познаешь зла. Но…

– Вспомните, какими вы были, когда только познакомились. Как она тогда была для вас важна. А что сейчас важнее? Ваша жена с ребенком, или похвастаться мужикам за кружкой эля в таверне?

– Откуда ты…? – охает он, а потом вспоминает. Я же гадалка. Типа.

– Не нужно проявлять притворную заботу, женщины все чувствуют. Просто расставьте приоритеты. Дайте ей знать, что она для вас важна и… прекратите идти на поводу у общества “мужик то, баба сё”. Если она почувствует вашу искренность, а вы вправду возьметесь за ум, то оба будете счастливы, – говорю мужику на свой страх и риск, а он будто бы завис.

У него шестеренке в голове не в ту сторону, кажется, завертелись. А я вот напряглась, наблюдая за тем, как медленно он отходит от шока, и сейчас точно что-то будет.

– Эка ты Хельма! – вдруг скалиться он, и я пугаюсь, что меня раскусили, а потом понимаю, что он сказал “шельма”, а не Хельма. Фу-ух. – Ну смотри, провидица! Коль твой совет мне поможет, еще столько же… нет, вдвое больше принесу!

Он бахает на стол черный потертый мешочек с монетами (судя по стуку, денег там не мало), а потом хлопает себя рукой по груди, выражая благодарность.

– Цветы ей купи.. или чего полезного, приятного. Мне принесешь, когда жизнь у вас наладится, – говорю мужику, и он, раскланявшись, уходит.

Воодушевленный и довольный, а я… мне кажется, я скоро по стулу тут стеку лужицей после перенапряжения. Даже голова кружиться и перед глазами мелькаю мушки. Стягиваю с себя дурацкую шляпу, чтобы хапнуть прохладного воздуха, как слышу в дверях:

– Мда, леди Хельм, у вас и такой талант имеется?

В дверях стоит высокая женщина со смуглой кожей и угольно-черными волосами, подчеркивающими ее темные глаза. Одета она в темно-сиреневое платье с длинными рукавами и закрытым воротом по местной моде, а вот талия в кожаном корсете, и на плечах отличительный аксессуар – черный шелковый платок с бахромой.

А у ее ног стоит не совсем довольный Крок. На мордашке так и написано: “Тебя и на минуту нельзя оставить”. Зато выкрутилась!

– Вы знаете, кто я? – обращаюсь к женщине, и, судя по всему, хозяйке этого места.

– Твой фамильяр все мне рассказал, – сообщает она.

Знает, что Крок необычный кот, так еще и пообщалась с ним?

А ведь он говорил, что только хозяйка может его слышать.

– Ну и прочие ведьмы, – неохотно мукает Крок, прочитав мои недовольные мысли.